– Только раскрыть за тебя дело?

Бен-Рой усмехнулся.

– Вот именно.

Он несколько мгновений помолчал, глядя на Старый город, монументальные стены которого отсвечивали оранжевым в свете обрамляющих их фонарей. И вдруг, движимый внезапно нахлынувшим потоком теплых чувств к старому другу, пробормотал:

– Халифа, а как ты относишься к тому, чтобы снова вместе поработать? Ты и я – команда «А», как в прежние времена?

Ответ египтянина был не таким жизнерадостным.

– Ничего больше не будет, как в прежние времена. Они ушли навсегда. Я свяжусь с тобой, как только что-нибудь обнаружу.

На этом он кончил разговор и разъединился.

Пять дней спустя

Заботься о малом, а большое само о себе позаботится.

Так учили меня родители, и я до сих пор живу по этому правилу. Занимаюсь малым – ежедневной рутиной – и рассчитываю, что связанное с зачисткой в соборе как-нибудь утрясется само собой. Это как будто и происходит: никаких телефонных звонков, никаких неожиданных визитов и докучливых контактов с незнакомцами. Похоже, пыль оседает. Обычно пыль мне не нравится, но в данном случае пыль – это даже неплохо.

Родители очень сильно на меня повлияли и продолжают влиять – каждый по-своему, к худу или к добру. Я часто слышу их голоса. И запах – ощущаю их запах. У меня всегда было острое обоняние, поэтому запах моих стариков крепко засел в моей памяти. Вот почему в соборе против обычной практики, когда толстуха была водворена под стол, мне захотелось немного полежать рядом. Свернуться подле нее в темноте, прижаться лицом и вдыхать восхитительный миндальный запах волос. Было почти такое чувство, словно ко мне вернулась мать, и это меня ободряло. Хотя за семью давно отвечаю я, и никто другой, мне все-таки время от времени требуется поддержка. Чтобы знать, что делаю все, что в моих силах.

А сейчас, когда требуется принять решение, мне это нужно больше, чем обычно. Очень важное решение – гораздо важнее того, в соборе, когда пришлось провести зачистку раньше, чем планировалось. Решение, от которого зависит будущее семьи.

Правильное решение, и будущее семьи надежно. Ошибка, и…

В каком-то смысле выбор уже сделан, но я продолжаю тревожиться. Раздумываю, как бы поступили родители в моем положении. Они, как и я, ставили семью превыше всего, но все-таки действовать внутри собственного окружения – вещь неслыханная. Такова дилемма долга. Не только подчинение, но и выбор – кому подчиняться. И по какой причине.

Традиция не учит меня, как справиться с проблемой. Я не могу опереться на прецедент. Взываю к моим предшественникам, но они не отвечают. Знаю, как до́лжно поступить для благополучия семьи, и все же продолжаю волноваться.

Но не сомневаюсь по крайней мере в одном: если (и когда) придется действовать, удавкой я не воспользуюсь. На этот раз потребуется осторожность еще большая, чем обычно.

А теперь мне пора. Надо кое-чем заняться. Рутиной. Малым. А большое, будем надеяться, решится само собой.

Пустыня Негев, Израиль

Бегун двигался быстро, пересекая залитую лунным светом пустыню с резвостью пантеры. Но то и дело останавливался, окидывал взглядом каменистые склоны и прислушивался. Затем продолжал путь, направляясь на возвышающийся над местностью крутой холм с плоской вершиной. Оказавшись у подножия, опять остановился, на этот раз надольше, перевел дыхание и принялся энергично подниматься, хотя его присутствие выдавал лишь едва различимый шорох кроссовок по гравию. На вершине он достал из рюкзака «глок» и, держа оружие перед собой и поводя глазами из стороны в сторону, направился к дальнему краю.

Местность с этой стороны круто понижалась каменными полками к асфальтированной нити шоссе номер сорок. Цель его путешествия сидела на верхнем уступе – голова чуть набок, глаза закрыты, в ушах гарнитура айпода.

Мгновение мужчина смотрел на нее. Носки кроссовок в нескольких сантиметрах от копны ее волос. Он слышал пробивающиеся из наушников звуки музыки. Усмехнувшись, наклонился и свободной рукой зачерпнул горсть гравия. Навел «глок» и приготовился неспешно сыпать гравий ей на волосы.

Женщина метнулась так быстро, что он не успел засечь ее движение. Только что она сидела на камнях под ним и вот уже вскочила на ноги и каким-то образом одновременно освободилась от наушников. Он отшатнулся, пытаясь избежать контакта, но его запястье уже оказалось в тисках захвата. Другой рукой женщина схватила его за джемпер и сдернула с выступа. Короткий, невероятный миг он чувствовал, что парит в воздухе, словно цирковой акробат, затем шлепнулся на спину – достаточно крепко, чтобы перехватило дыхание, но не настолько сильно, чтобы что-нибудь сломать. Нога прижала его запястье к земле, а в дюйме от переносицы возник другой «глок». Из болтающихся наушников доносилась приглушенная музыка: «Дыши» группы «Пинк флойд».

– Что тебе надо?

Прошло несколько секунд, прежде чем ему удалось сделать то, что советовал певец. Когда же он сумел набрать в легкие воздух и заговорил, голос прозвучал хрипло и гортанно.

– Хотел на этот раз застать тебя врасплох.

– Не вышло.

– Заметил.

Он еще мгновение полежал, глядя на нее снизу вверх. Лицо бледное, сосредоточенное, на губах чуть заметная улыбка. Затем, подняв свободную руку, он провел ладонью по ее щеке, затылку, шее. Она не сопротивлялась, пару секунд спокойно сидела, потом мягко отвела его руку и отстранилась.

– Когда же ты перестанешь, Гиди?

– Когда же ты уступишь, Дина?

– Не сегодня, красавчик.

Он рассмеялся.

– Господи, какая же ты сексуальная. У меня на тебя стоит отсюда до Хайфы.

Дина устало отмахнулась. Все четыре года, что она знала Гидеона, он с ней зубоскалил. И все четыре года пытался ее подловить, когда она приходила сюда немного развеяться. Он не имел в виду ничего дурного, и она на него не обижалась. Гиди был хорошим парнем. Самым лучшим. Только и лучшие мужчины были не ее темой.

Она выключила айпод и вместе с «глоком» положила в стоявший в глубине уступа рюкзак. Гиди, потирая запястье, сел.

– Как ты поняла, что я к тебе подбираюсь.

– По запаху твоего средства после бритья.

– А так хотелось получше пахнуть.

Дина надела на плечи рюкзак и протянула ему руку. Гиди схватил ее, и она помогла ему подняться на ноги.

– Побежим обратно наперегонки?

– Хотел немного побыть здесь, – ответил он. – Выкурить косячок, полюбоваться звездами, оправиться от того, что ты дала мне от ворот поворот. Вечер такой славный. – Он все еще держал ее за руку. – Останься со мной Дина. Больше никаких хохм. Просто посидим. Это дело в соборе… Разреши хотя бы тебя обнять.