И неожиданно работа его заинтересовала.

Израильтянин прислал ему основные результаты расследования, включая возможную связь дела с корпорацией под названием «Баррен». Той самой корпорацией, благодаря которой открывался музей в Долине царей, что было очень любопытным совпадением.

Имя же Самюэла Пинскера было Халифе совершенно неизвестно. Бен-Рой указал ему несколько адресов в Интернете. Но содержавшиеся там данные ограничивались немногочисленными фактами: Пинскер был британцем, привлекался к археологическим работам в некрополе Тебана, в 1931 году пропал и страдал неким патологическим уродством лица. Даже волнующая находка в 1972 году его трупа на дне дальней подземной гробницы в западном массиве вызвала лишь мимолетный интерес, и то благодаря рассуждениям о том, какую долгую, мучительную смерть в полном одиночестве пришлось принять несчастному инженеру. Человек жил и работал в Египте и встретил свой конец в горах у Долины царей – помимо этих сведений Халифе не удалось обнаружить никакой иной связи с тем делом, о котором рассказал ему Бен-Рой.

В анналах египетской полиции содержалось больше информации, и она оказалась интереснее.

Удивил факт, что свидетельства вообще сохранились. Прошло много времени, дело Пинскера было древним, очень древним, и Халифа почти не сомневался, что если по нему и заводили документы, то их давно успели уничтожить или потерять. К счастью, процесс полицейского документирования, требующий так много писанины и забот по хранению бумаг, что всегда досаждало Халифе, на этот раз оказался ему на руку. Потребовалось какое-то время, чтобы найти то, что требовалось. Но Халифа к позавчерашнему дню справился, и в его распоряжении оказались две пачки документов: одна касалась пропажи Пинскера, другая – обнаружения его тела. То и другое было перевязано бечевкой и хранилось на полке государственного архива в Эсне.

Осторожным движением, чтобы не помешать молящемуся на полу старику, Халифа поднял стоящий у ног пластиковый пакет и вынул документы.

Из двух подборок документов значительно толще была та, что относилась к 1972 году. Половина документов была снабжена черно-белыми фотографиями: гробницы – глубокой шахты с простой, выдолбленной в камне погребальной камерой на дне, мумифицированного тела Пинскера на месте находки, тела на столе в морге. Имелся отчет патологоанатома, рапорт детектива, показания мужа и жены, обнаруживших труп, и даже заключение доктора Джеффри Ривса, специалиста по захоронениям в некрополе Тебана, который по глубине и характеру шахты сделал вывод, что гробница выдолблена во времена Нового царства и почти наверняка относится к восемнадцатой династии. Последним из документов было письмо госпожи Яхудии Аслани из египетско-еврейского комитета по социальному обеспечению. В отсутствие родственников покойного комитет соглашался принять на себя расходы по захоронению господина Пинскера на каирском еврейском кладбище «Бассатин». «К сожалению, из-за ограниченности средств мы не имеем возможности установить могильный камень», – сообщала Аслани.

Подборка 1931 года – поистине кусок истории на пожелтевших от времени листах восьмидесятилетней давности – оказалась куда скромнее. Но несмотря на это, сразу привлекла внимание Халифы.

Имелись показания людей, которые знали Пинскера и общались с ним. Самое длинное и подробное написала женщина по имени Оммсаид Гусман, хозяйка комнаты, которую Пинскер снимал в деревеньке Ком-Лолах.

В ночь перед исчезновением англичанин вернулся в Луксор после почти трехмесячной отлучки. «Он часто пропадал, – объясняла женщина, – неделями отсутствовал, а потом появлялся неизвестно откуда». Поэтому она настаивала, чтобы он платил за комнату вперед. Она слышала под утро, как на дорожке за домом трещал мотоцикл. Но Пинскер в дом не входил. Позже, утром, она его тоже не видела, хотя мотоцикл с наполовину отвязанной задней корзиной оказался на месте. Привыкшая к его чудным приездам и отъездам, хозяйка не придала бы этому значения. Но тогда у нее возникло ощущение, что произошло что-то нехорошее. Она поговорила с братом, и тот сообщил в полицию. На этом показания заканчивались.

Другие свидетельства были лаконичнее и менее информативными. Хотя некто Мохаммед эль-Бадри из деревни Шейх Абд эль-Курна утверждал, что видел, как Пинскер, явно в стельку пьяный, углублялся в холмы и то и дело прикладывался к бутылке. Имелись фотография мотоцикла англичанина и копия объявления с просьбой ко всем, кому что-либо известно о пропавшем, сообщить полиции или деревенскому старосте и еще телеграмма британского высокого комиссара сэра Перси Лорейна, побуждающего власти Луксора приложить все усилия для обнаружения мистера Пинскера.

Все это было крайне интересно. Но документ, от которого у Халифы по-настоящему забилось сердце, хранился в кармашке в конце подборки. Рукописный текст археолога, коллеги Пинскера, на двух страницах с миниатюрным рисунком пропавшего – простым, но убедительным изображением мужчины в кожаной куртке с лицом, спрятанным за чем-то вроде маски. Текст был подписан человеком, в отличие от Пинскера хорошо известным Халифе, – Говардом Картером.

Детектив развернул странички и, подвинувшись, чтобы дать место закончившему молиться старику, в десятый раз перечитал письмо.

Элват эль-Дибан

Луксор

14 сентября 1931 г.

Уважаемый капитан Сулейман!

Надеюсь, мои заметки помогут вашему расследованию пропажи господина Пинскера.

Вечером, перед тем как господин Пинскер исчез, я рано закончил работу и, поужинав с господами Ньюбери, Лукасом, Каллендером и Бертоном, лег спать.

Незадолго до десяти часов я был разбужен звуком приближавшегося со стороны Дра-эль-Нага мотоцикла. Вскоре в мою дверь постучали, и раздался голос самого Пинскера. Судя по всему, он был пьян и произносил что-то нечленораздельное, какой-то вздор вроде: «Я нашел это, Картер!» или: «Это длиной в целые мили!» Тарарам продолжался несколько минут, после чего я попросил его уйти, и он удалился. Лицом к лицу мы с ним не общались.

Господина Пинскера я знаю три года. В прошлом году он какое-то время работал со мной и господином Каллендером на укреплении входа в гробницу Тутанхамона. Полагаю, что он являлся консультантом мистера Уинлока в Дейр-эль-Бахри и месье Шеврие в Карнаке.

Хотя мне было неприятно подобное пробуждение, я не держу на господина Пинскера зла и надеюсь, что он будет найден как можно скорее и в добром здравии.

К вашим услугам

Искренне ваш

Говард Картер

– Тазкара[52].

Не поднимая головы, Халифа достал и показал полицейский значок. Билетер взглянул, что-то проворчал и двинулся дальше, оставив детектива изучать документ. Тот углубился в чтение, безразличный к подозрительным взглядам, которые бросали на него окружающие пассажиры.

Подлинное письмо Картера – не часто попадается нечто подобное, особенно с рисунком, сделанным рукой великого археолога. А ссылки на коллег-современников делают его ценным вдвойне, превращая в свидетельство, позволяющее бросить взгляд в золотой век египетских раскопок и открытий. Когда Халифа сообщил о своей находке хранителю Дома Картера на Западном берегу, тот чуть не выпрыгнул к нему из телефона – так ему не терпелось заполучить этот документ.