посматривал в центр зала с вежливым вниманием, только вот глаза его опасно и задумчиво сверкали. Так смотрят на комара с ленивым раздумьем хлопнуть сразу или после, когда напьётся.

– Прекратите! – Вдруг из-за стола с громким скрипом отодвигаемого стула поднялся мужчина. Он был крупным и, судя по серебряной броши на груди со скалящимся волком, родом оказался из столицы Северного королевства – Дельтраса. Редкий гость в здешних краях. – Не всем слухам можно верить! Вы хоть раз своими глазами видели, как глава Северного ордена убил кого-то? Надо знать наверняка, чтобы так злословить о человеке!

– Он не человек! – поправили его резко.

– Верно, – согласился северянин и, оглядевшись, сказал с многозначительной интонацией, от которой у меня мурашки пронеслись по телу: – Но мы-то ведь люди.

Словно очнувшись, я убрала руку с эфеса Туманного, вытащив её из-под накидки. Нападать ни на кого я не желала, но эта привычка – искать успокоения в холодном металле – была выше меня.

Я сознательно постаралась отгородиться от звучащих в чайной разговоров. Между мной и людьми словно появилась невидимая преграда.

– Пойдём наружу. – В отличие от других, слова Морана раздались, наоборот, предельно ясно. Он поднялся, оставляя на столешнице монету – вновь серебряный с ликом солнца. Это было слишком много для нашего заказа. Но у меня закралось подозрение, что у Люция не водились медяки, а ждать, когда принесут сдачи, он не желал.

Прежде чем подняться, я взяла с тарелки паровую булочку, всё ещё ощущая голод. После, подумав, забрала оставшиеся. Сделала это скорее от злости. Это были непривычные и немного непонятные мне эмоции. Несмотря на то что само заведение, его служащие и часть посетителей сохраняли молчание и не высказывались, вся чайная целиком вызывала у меня неприязнь. Вместе со всеми, кто сидел внутри.

– Мы возвращаемся? – спросила, когда мы наконец-то покинули заведение. Сразу стало дышаться легче. Словно с того момента, как мы вошли в здание, грудную клетку что-то сдавливало.

– Нет. Наоборот, сейчас настала заключительная часть нашей вылазки, – загадочно сообщил Люций, отбирая одну из трёх булок в моих руках и откусывая за раз едва не половину. – Как мы и планировали, пора поведать новую историю.

– Ты что-то сочинил? – догадалась я. Мало представляя, что можно придумать в этой ситуации. От историй, услышанных в чайной, я до сих пор чувствовала жар.

– Да. Но ничего необычного. Поверь, этот вымысел будет самым невинным из всех, когда-либо пришедших мне на ум, – заверил Моран, двигаясь изящно и с уверенностью в том, куда направляется.

– Даже думать не хочу о том, что было до… – заметила я, осматриваясь и полагая, что раз россказни Люция придумывались не для моих ушей, то пусть так и будет.

Люций звучно рассмеялся, вдруг разворачиваясь и оказываясь со мной лицом к лицу, но продолжая идти спиной вперёд.

– Я оставлю это напоследок, – сообщил он, сверкая глазами.

– Как будет угодно, – отозвалась, зная, что это новый способ надо мной подшутить.

Но, несмотря на всю серьёзность ответа, Моран вновь рассмеялся, делая танцующий разворот и вновь возвращаясь на своё место.

– Сара, ты мой свет во мгле, – произнёс он и, будто это ничего не значило, продолжил рассуждать, в то время как моё сердце пропустило удар. – Знаешь, людские слухи – такая забавная вещь. Наверняка историю о фальшивой Саре распространили светлые даэвы. Они пытаются ослабить тебя. Чтобы ты не смогла объединить людей под своим знаменем.

Смысл слов Морана не сразу дошёл до моего сознания. Мне с трудом удалось увязать их воедино из-за пустоты, воцарившейся в голове:

– Да… Наверное…

– Тебя лишают даже шанса воспользоваться положением… Но я не понимаю, какой цели служит вторая история.

– Про дочь Сары и ребёнка?

– Верно. Может, люди ждут не дождутся, когда мой наследник появится в этом мире?

– Сомневаюсь, что это так, – отвечала я с каменным лицом. – Люди не воспримут эту весть, как благую.

– Только что мы слышали подтверждение обратного, – поднимая взор в небо, с мечтательной задумчивостью.

– Кхм… Думаю, их в большей степени волновало спасение, а не твой отпрыск.

Люций хитро улыбнулся, бросив на меня насмешливый быстрый взор.

– Да, верно… Мы, кстати, пришли, – провозгласил Моран, а я даже не заметила, как мы оказались на шумном рынке. Здесь царил гул людских голосов, стены домов были обклеены амулетами, в продаже можно было отыскать всё: от драгоценного оружия, редких отрезов ткани и вина до торговцев лавандой, которые продавали её двумя способами. Первый – мешками, товар стоил дешевле из-за такого хранения, а второй – ящиками, в которых цветки лежали аккуратно, сложенные веточка к веточке.

Если в чайной посетители зачастую являлись зажиточными торговцами, то на этой улочке рядом с господами ходили покупатели всех мастей и сновали мужчины, одетые практически как мы с Люцием. У последних была одна общая деталь – руки оказались перевязаны тканью, защищающей ладони и пальцы от появления мозолей. Совсем скоро я догадалась, что это были носильщики, которые всем предлагали свои услуги, за плату помогая переносить купленный товар.

Бросив изучающий взор на Люция, оглядев его с ног до головы, а после и себя в отражении окна лавки, я в полной мере осознала, почему нас не хотели пускать в ту чайную.

– Как ты заставишь людей рассказывать то, что тебе необходимо? – Этот вопрос волновал меня больше всего.

– О, это не проблема. За прошедшие годы я заметил одну забавную деталь.

– И какую?

– Новости, рассказанные по секрету, разлетаются гораздо быстрее всех прочих, – ответил он, а после, словно предлагая мне лицезреть представление, многозначительным тоном добавил: – Смотри и наблюдай.

Люций направился к скоплению рабочих, которые собрались в группку около небольшого небрежно сколоченного стола, притаившегося в закутке между лавками. Даже издалека я поняла, что они играли в карты. В центре столешницы ютилась пригоршня медных монет. Походка Морана менялась прямо на глазах – он стал немного сутулиться и едва заметно заваливаться на одну ногу. Эти мелочи со спины делали его почти неузнаваемым. Он становился похож на человека, который уже много лет занимался тяжёлой работой.

Мои брови удивлённо приподнялись от такой неожиданной метаморфозы. Люций всегда имел способности к актёрству, но за прошедшие годы он достиг в этом небывалого мастерства. Не прошло и минуты, как Морана пригласили за игру. Только на кон он положил не деньги. Он вытащил из ворота одежды свёрнутый в трубочку лист бумаги, важно потряс им, что-то рассказывая, а после явил начертанное внутри. Я часто заморгала, думая, что мне привиделось. Но внутри была изображена я! Точнее, это оказался портрет Самоотверженной Сары,