И тут до Брима дошло. Он даже зажмурился, вознося беззвучную молитву госпоже Удаче.

— Шеф, — произнес он, едва вновь обрел способность говорить. — Возможно, я никогда не смогу по достоинству отблагодарить тебя за безупречное несение вахты на этом посту.

— Работа есть работа, кэп, — отозвался Барбюс, смущенно почесав в затылке. — Я буду здесь, покуда… гм… покуда нужно.

Брим кивнул; больше слов у него не было.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, шеф, — сказала Реддисма, задержавшись, чтобы пожать старшине руку. — Ваше имя пользуется популярностью у придворных дам, — улыбнулась она.

Барбюс покраснел.

— Гм… ну… эти славные леди всегда заставляют меня чувствовать себя… ну… чудно, в общем.

Реддисма улыбнулась еще шире, тоже чуть покраснев.

— Я не сомневаюсь, шеф, — заметила она. — И я понимаю почему. — Перегнувшись через стол, она взяла его обеими руками за лицо и чмокнула в нос. — Мне кажется, вы тоже чудный человек. — Она повернулась к Бриму. — А теперь, капитан, — сказала она, — я готова идти смотреть на ваши поврежденные отсеки.

* * *

Этот визит, возможно, обошелся Бриму примерно в пятьдесят человеке-, а также медведечасов ремонтных работ, настолько природный ум и очаровательная обходительность Реддисмы очаровали инженеров и механиков «Звездного огня». Огромные пробоины в обшивке хоть и открывали неплохой вид на ночное озеро, совершенно не защищали от мороза, так что Реддисма даже не могла снять свою черную шубку. И все же, где бы она ни проходила, она оставляла за собой ощущение солнечного тепла, согревая всех, с кем она общалась. Содескийцы редко выражают особую симпатию к женщинам-людям, и обыкновенно раздражительный шеф Баранов не был в этом смысле исключением. Однако после короткой беседы с прекрасной флювийкой старый медведь явно готов был есть у нее с руки.

Через некоторое время Брим обнаружил, что думает только об их сегодняшнем разговоре в лимузине, и начал даже жалеть, что она так серьезно относится к своим обязанностям. Но он не мог не признать, что сам он ни за что бы не добился и десятой доли того эффекта, что оказывала она на усталые бригады — которым предстояло еще работать всю ночь и следующее утро. Он терпеливо следовал за ней, пока она выслушивала жуткие истории или нудные объяснения устройства поврежденных систем — от генераторов двойного хода или волноводов и до затороченных электрических цепей. Она обследовала, должно быть, каждый погонный ирал рваной пробоины в обшивке «Звездного огня», а также каждую важную (и не очень) деталь, которую считал необходимым показать ей кто-то из ремонтной бригады.

Однако настал момент, когда она остановилась рядом с Бримом и улыбнулась собравшимся перед ней звездолетчикам.

— Друзья, — обратилась она к ним усталым голосом. — Сегодня всем нам выдался нелегкий день. Прошу вас извинить меня и принять мою — и Мустафы — благодарность за то терпение, с которым вы показывали мне «Звездный огонь» и его боевые раны. — Она тряхнула головой и развела руками. — Только увидев все своими глазами, начинаешь понимать всю жуткую мощь оружия, которому вы противостоите, — и понимать подлинные размеры вашей отваги. Все флювийцы в долгу перед вами — и я, возможно, больше других.

Исковерканный отсек взорвался аплодисментами и восторженными криками, а она взяла Брима за руку.

— А теперь, мой дорогой капитан, — прошептала она, — я с удовольствием проследовала бы по тому «ограниченному маршруту», который вы мне предлагали. Как вы считаете, это еще можно организовать?

Брим снова предложил ей руку.

— Ничего более важного во Вселенной я не могу себе представить, — признался он, глядя в ее большие зеленые глаза.

Выходя в люк, Реддисма повернулась и помахала рукой, что было встречено новым шквалом аплодисментов.

В коридоре Брим посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.

— Вы произвели настоящий фурор, — искренне сказал он. — Они все влюблены в вас.

Поскольку электричество на борту было почти полностью отключено, коридор освещался только редкими аварийными огнями. Они медленно шли в искусственных сумерках, и на лице ее играла улыбка.

— Спасибо, Вилф, — ответила она своим хрипловатым голосом. — Мне кажется, я в них тоже влюбилась. — Тут она подмигнула ему и положила его руку к себе на талию. — Кстати о любви, — шепнула она. — По этому коридору часто ходят?

Брим огляделся по сторонам и улыбнулся.

— Только не в это время суток, — ответил он, — тем более при отключенном освещении.

— Вот и хорошо, — сказала она, остановившись в полумраке между двумя аварийными лампами, повернулась к нему лицом и медленно расстегнула шубу. — Этот сюрприз ждал тебя с того цикла, как мы вышли с приема, — сообщила она и распахнула шубу. — Тебе нравится?

Брим невольно поперхнулся. Под шубой у нее ничего не было.

— Реддисма, — пробормотал он. — Ты… ВЕЛИКОЛЕПНА!

У нее была маленькая, по-девчоночьи высокая грудь со светло-розовыми сосками, тонкая талия с крошечным соблазнительным пупком, потрясающие (как он и предполагал) длинные ноги. Но что действительно поразило его сверх всякой меры — так это ее лобок. Он был чисто выбрит, от чего темная щель казалась еще больше. Он буквально не мог оторвать взгляд от этого зрелища.

— Тебе никогда раньше не приходилось видеть бритой женщины? — спросила она, демонстративно расставив ноги пошире. — Это можно считать моей индивидуальной приметой.

— Никогда, — ошеломленно признался Брим, нежно водя пальцами по гладкой коже. Должно быть, она побрилась во время приема — его собственный подбородок за время, прошедшее после посещения госпиталя, сделался изрядно шершавым.

— Ну? — улыбнулась она. — Как тебе мой сюрприз?

— Вселенная! — пробормотал Брим, подтаскивая ее к следующей лампе. — Знай я, что ты приготовила, я бы и близко не подпустил тебя к машинному отделению!

Она рассмеялась, скинув шубу ему на руки, и повернулась к нему спиной.

— Вот почему это должно было оставаться сюрпризом, мой будущий любовник, — сказала она через плечо, соблазнительно подвигав ягодицами. — Полагаю, ты еще не догадываешься, как много значит этот короткий визит. — Она подмигнула ему. — Ладно, хватит разговоров, — хихикнула она. — Как ты думаешь, я пойду всю дорогу до твоей каюты в одних сапогах, или мне все-таки надеть пальто? Я рада показывать тебе все, что ты хочешь видеть, но я уже начинаю немного мерзнуть… и потом, мне не терпится увидеть, что это так оттопыривает тебе спереди брюки. Брим улыбнулся, подавая ей шубу.

— Как бы ни жалко было скрывать от глаз такую красоту, — заметил он, — нам предстоит пересечь довольно населенные зоны корабля. — Он печально усмехнулся. — И поверь мне, Реддисма, чем быстрее я покажу тебе причину этой… так сказать, выпуклости, тем лучше я себя буду чувствовать.

Она крепко сжала ему руку.