А затем Альбрехт будничным тоном произнес:

– Графиня Агнесса – вампир. И заразила вас. Обряд превращения был произведен без вашего согласия – она вывела вас из строя при помощи опия, добавленного в шампанское. Думаю, это женская месть – еще бы, какой даме приятно узнать, что ей предпочли другую!

– Я хочу знать правду! – взмолился Филипп. – Что за обряд превращения? Вы пугаете меня, магистр!

Ответ Альбрехта был подобен удару хлыста:

– Граф, вы превращаетесь в тварь! В вампира!

Проснулся Федор внезапно, как будто цветной и яркий сон, в котором он только что был главным действующим лицом, кто-то вдруг выключил. Журналист уставился в высоченный потолок, где замерли полосы света – во двор въехал автомобиль, – и взглянул на циферблат наручных часов: без семи минут четыре. Он осторожно поднялся с кровати, подошел к окну и отбросил тюль. Во дворе было темно, однако он различил контуры автомобиля – кажется, это был джип и фигуры.

Шестое чувство подсказало Федору, что ему грозит опасность. Он вышел из комнаты, где разместила его Юлия Михайловна, и попал в длинный коридор. Где находится комната Леры?

– Тоже не спится? – услышал он голос писательницы.

Федор вздрогнул и увидел Юлию Михайловну в стеганом байковом халате.

– Понимаю, после таких признаний никто глаз не сомкнет! – улыбнулась хозяйка квартиры. – Я вот на кухню иду, чтобы чай поставить. Не хотите ли присоединиться?

Федор прошлепал на кухню вслед за Миловановой. Вспыхнул яркий свет, репортер зажмурился. Как же легко избавиться от страхов – надо только прогнать темноту! Темноту, из которой приходят чудовища, подобные вампирам. Дети, вероятно, в большей степени, нежели взрослые, нацелены на волну всего жуткого и таинственного и улавливают те колебания и флюиды, которые их родители воспринять не в состоянии.

– Какой чай предпочитаете, Федор? – спросила его писательница, ставя на плиту сверкающий чайник.

Шум горящего газа успокоил журналиста. Все его страхи были беспочвенны.

– Мне все равно, – ответил он. – И часто у вас соседи приезжают посреди ночи?

Юлия Михайловна, вынимая из навесного шкафчика чашки и блюдца, ответила:

– Ах, соседи часто меняются! Раньше было иначе, в нашем доме жили именитые люди, а теперь здесь обосновались в основном те, у кого есть деньги. Я хоть и наезжаю в Питер часто, но так и не успела...

Погас свет. Юлия Михайловна, не закончив фразу, воскликнула:

– Ах, наверняка пробки перегорели! Такое время от времени случается! Надо их снова вкрутить. Щиток в коридоре... Так, а где же у меня свечи?

Федор услышал слабый скрежет и сразу понял, что происходит, – кто-то пытается проникнуть в квартиру писательницы.

– Вызывайте милицию! – скомандовал он придушенным голосом.

Юлия Михайловна откликнулась беспечно:

– Ну зачем же сразу милицию? Пробки я и сама вкрутить могу. Или вы мне поможете. Вот найду сейчас свечи...

Федор бросился в коридор – и в лицо ему ударил мощный луч фонаря. Крылов крикнул:

– Лера! Нападение! Вампи...

Договорить он не успел, так как получил сокрушительный удар в живот. Согнувшись от боли, Крылов попытался все же оказать сопротивление, но нападавшие, которых было несколько, быстро с ним справились. Журналист услышал испуганный голос писательницы с кухни:

– Что вы делаете в моей квартире? Кто вы такие? Нет, я не потерплю...

На шею Федора обрушился удар, и молодой человек потерял сознание.

* * *

Придя в себя, он не сразу сообразил, где находится. Вроде бы только что лежал в своей кровати, а оказался почему-то на полу в неудобной позе. И отчего раскалывается голова?

Только парой секунд позже Федор вспомнил, что произошло. Шатаясь, поднялся, щелкнул выключателем – света не было. Побрел в коридор и увидел распахнутую входную дверь.

Электрический щиток он, вспомнив слова Юлии Михайловны, обнаружил в коридоре. Наконец в квартире вспыхнул свет. Федор метнулся на кухню и увидел писательницу, без движения лежавшую ничком на полу. Рядом расплылась большая лужа крови. Значит, вампиры добрались и до нее...

Раздался слабый стон, и Крылов бросился поднимать Юлию Михайловну. Бордовая лужа оказалась не кровью, а малиновым вареньем – кто-то столкнул банку с буфета.

– Господи... они... в моей квартире... – бормотала, дрожа всем телом, Милованова, которая за прошедшие несколько минут как будто постарела на много лет и выглядела беспомощной старухой. – Они были здесь, Федор! Господи, они пришли, чтобы использовать меня в качестве бутылки!

Удостоверившись, что на шее писательницы повреждений нет, Федор произнес:

– Ни вас, ни меня не тронули. А в том, что это были вампиры, я не сомневаюсь. Зачем же тогда они явились? Чтобы что-то изъять! Ваш экземпляр книги о кровососах этого самого Альбрехта ван дер Квалена? Или вы храните что-то еще?

Лера! Как он мог упустить из виду ее! Федор, совсем не по-джентльменски бросив на кухне беспомощную Юлию Михайловну одну, ринулся в комнату Леры. Смятая постельное белье, разбросанная по ковру одежда. Девушки и след простыл.

Крылов подбежал к окну, выглянул во двор, но джипа уже не было. Он вернулся к Миловановой и мрачным тоном сообщил:

– Они взяли с собой Леру. Но зачем? Ведь если они хотели устранить свидетелей, то могли бы... могли бы убить ее здесь же. И нас с вами вместе с ней.

– Потому что им требуется «рубиновое звено», – послышался низкий мужской голос.

Федор, дернувшись, обернулся. В дверном проеме стоял высокого роста молодой мужчина – бледное лицо, темные кудри до плеч. Одет он был во все черное – стильное пальто, змеиной кожи сапоги с узкими носами.

– Какого черта вы здесь делаете? – проревел Федор и, чувствуя закипающую ярость, бросился на незнакомца.

Тот остановил его молниеносным ударом, от которого у журналиста потемнело в глазах.

Юлия Михайловна, зажав в дрожащей руке нож для резки хлеба, простонала:

– Филипп Залесский... Я столько о вас слышала!

– Вы позволили им похитить Валерию! – воскликнул мужчина.

– Что это за гусь? Вы его знаете? – спросил Федор у писательницы. – Не говорите только, что он ваш внук или ухажер!

– Он – вампир! – ответила Юлия Михайловна со вздохом.

Федор отшатнулся от мужчины в черном, который сказал со смешком:

– Не тревожьтесь, я не нападаю на людей. Разве только в исключительных случаях. Хотя, возможно, что сейчас именно такой.

– Зачем ваши... собратья украли Леру? – закричал Федор. – Они хотят ее убить.