спрыгнул с коня и, стоя под стеной, прицелился. Прогремел третий выстрел. Пуля попала животному прямо в живот. Чёрная кровь полилась по стене, зверь разжал когти и с грохотом упал на землю, выронив револьвер. Онегин кинулся к своему оружию.

Но псина не собиралась сдаваться. Из последних сил она попыталась прыгнуть и пронзить Онегина когтистой лапой. Однако прыжок твари, и без того неуклюжий, вдруг прервался, и она рухнула под ноги Евгению. Лапа шлёпнулась отдельно от туловища. Онегин обернулся.

Григорий Печорин взмахнул саблей ещё раз, чтобы чернильная кровь стряхнулась с лезвия.

– А то я без тебя не справился бы! – недовольно воскликнул Стрелок. – У меня всё было под контролем. Я почти её убил.

– Я тоже рад тебя видеть. – Печорин, не обращая внимания на Онегина, шагнул к твари, чтобы её добить. Под собакой растекалась чёрная лужа, похожая на гудрон. Такая же чернильная жижа вытекала из отрубленной лапы, словно какая-то грязь сходила с неё. И вдруг то, что было лапой, перестало таковым являться: на асфальте лежала отрубленная человеческая рука.

– Стой! – закричал Онегин.

Печорин увидел, что произошло с лапой, и его лицо побледнело. Мужчины переглянулись и уставились на псину. Чёрная слизь почти полностью стекла, и из-под неё проявились очертания человека, скорчившегося от боли и держащегося рукой за живот.

– Я убил человека… – в ужасе прошептал Онегин. – Я убил человека…

– Он ещё жив… Но он… он был этой тварью! Как?! Как такое возможно?! – вскричал Печорин. Потом обернулся к Евгению: – Спрячь свои пушки и жди меня здесь. Ничего не трогай.

Полминуты спустя в переулок въехал мерседес Печорина. Григорий кинул всё оружие в багажник и перевязал культю пострадавшего шарфом, чтобы тот не истёк кровью прежде, чем они доберутся до больницы. Затем мужчины положили окровавленного юношу на заднее сидение. Паренёк лет двадцати, всем своим видом напоминавший типичного ботаника-заучку, был уже в отключке.

Онегин пребывал в шоке. Широко распахнутые глаза его смотрели в пустоту, губы беззвучно шевелились. Печорин вдавил педаль газа, а другой рукой приложил к уху телефон.

– Ты говорила, если у меня будут проблемы, ты мне поможешь, – пропуская приветствие, зачастил он в трубку. – Гончаров переулок. Это оказалась не собака, мы, кажется, серьёзно ранили человека. Сейчас везём его в больницу. Я не знаю. Да, он со мной.

Когда разговор закончился, Печорин выдохнул и вдавил педаль газа ещё сильнее. Они мчались на красный, игнорируя все правила дорожного движения.

– Маргарита попробует с этим разобраться, – не отвлекаясь от дороги, бросил Печорин.

Онегин не отвечал.

– Соберись, чёрт возьми, он ещё жив! – рыкнул Григорий. – Пока…

Машина наконец влетела в больничный двор. Печорин вытащил тело мальчика, и Онегин взял его за ноги. Они ввалились в приёмное отделение.

– Помогите! Он потерял много крови! Пожалуйста, помогите! – крик Печорина переполошил молоденькую дежурную медсестру за стойкой регистрации, единственную, кто вообще находился в этот момент в приёмном покое. Девчонке было лет восемнадцать от силы, и она явно ещё не успела нюхнуть всего того пороху, на который так щедра служба в многопрофильной клинической больнице.

– Вы… вы… вы… имя и фамилия пострадавшего… Кем вы… – в растерянности бормотала она, не в силах отвести глаз от бесчувственного тела с окровавленной культёй и слепо шаря по стене в поисках ургентной кнопки, которая будто бы уворачивалась от её руки.

– Дура! Зови врачей! – Печорин перегнулся через стойку и сам с силой ударил по кнопке экстренного вызова. Медсестра в ужасе отшатнулась. Казалось, демонический окровавленный Печорин сейчас просто задушит её на месте.

Тут же в приёмном покое материализовалась вторая дежурная медсестра – на этот раз в возрасте и явно повидавшая на своём веку и не такое. Едва скользнув по бессознательному парню быстрым оценивающим взглядом, она тут же напустилась на младшую коллегу:

– Лена, ну чего ты стоишь? Ты бригаду вызвала?

– Вызвала, – мрачно буркнул вместо позеленевшей девчонки Печорин.

Онегин склонился над лежащим на полу телом юноши и пытался нащупать у того пульс.

– Гриша, Гриша… тут всё… тут уже всё… – пробормотал вдруг Евгений, поднимая на Печорина безумные глаза.

Печорин кинулся обратно к телу. В следующий миг вбежали врачи с каталкой, парня погрузили на неё и увезли. Печорин молча опустился на пол и уставился в одну точку.

Старшая медсестра тем временем подошла к ним.

– Молодые люди, вы… – деловито начала она.

– Мы с другом гуляли по Гончарному переулку и нашли этого парня, истекающего кровью. Я сразу наложил жгут, и мы доставили его сюда. Мы не знаем его, – безразличным голосом доложил Григорий.

– Вы же понимаете: когда человека доставляют в таком состоянии, мы обязаны вызвать полицию. И вам придётся с ними побеседовать, так что задержитесь, сделайте одолжение.

– Да-да, конечно… Мы ответим на все их вопросы… – Григорий устало прикрыл глаза. Он и сам не ожидал, что вся эта ситуация так серьёзно на него подействует.

Медсестра внимательно посмотрела на парней. Они выглядели совершенно разбитыми.

– Сходите-ка, умойтесь, – покачала головой женщина. – Туалет прямо и направо.

…Парни стояли возле большого зеркала в больничной уборной. Женю трясло. Печорин смывал кровь с рук и пытался кое-как привести в порядок одежду, Онегин же пару раз плеснул в лицо водой, и вдруг застыл, закрыв его ладонями. Плечи Евгения вздрагивали. Григорий с удивлением осознал, что звуки, которые он слышит – приглушённые рыдания.

– Смерть – это нормальное явление, – как умел, попытался успокоить он Онегина. Умел он плохо.

– Смерть – возможно… А убийство? – Евгений отнял ладони от лица, и его отражение взглянуло в глаза Печорину.

Григорий пожал плечами. Род его деятельности, что в прошлом, что в настоящем, не подразумевал таких вопросов. Не подразумевал раскаяния. Сантиментов. Печорин давно запретил себе запоминать лица убитых. Однако, как и у любого чистильщика, у него было правило. Он не убивал детей. Здесь же он приложил руку к убийству ребёнка. Но времени размышлять об этом и угрызаться совестью не было. Сейчас следовало первым делом замести следы.

Полиция прибыла через десять минут. Ещё пятью минутами позже в здание больницы вошли шесть человек в чёрном и балаклавах, скрывающих лица. Командир у них был стройный и невысокий, и он сразу же заступил дорогу шагнувшим было к Григорию и Жене полицейским. Те попытались было поспорить о правомерности действий, но командир бросил пару слов, после чего оставил своих ребят говорить с персоналом и полицейскими, а сам подошёл к Онегину и Печорину.

– Поговорим? – послышался из-под балаклавы знакомый голос.

– Пойдём в машину, – кивнул Григорий.

Все трое вышли и сели в