– Оперативненько, – похвалил офицер.

– Это последний раз, когда я кого-то из вас спасаю, – хмуро ответила Марго.

– Неужели твоим друзьям не интересно, что здесь происходит? – поддел Печорин.

– Заткнись и давай по делу, – огрызнулась женщина, после чего посмотрела на всё ещё потерянного Онегина. – Женя…

– Я в добром здравии. Да, сударыня. Всё хорошо, – бесцветным голосом проговорил Евгений.

– Так же, как и в истории Бендера, это было нечто… некогда бывшее человеком. Оно напало на нас. – Взял инициативу в свои руки Григорий.

– Изначально мы с Тёркиным её встретили… Вася остался приводить в себя двух полицейских, а я погнался за ней… А ещё лошадь там оставили… Что ж делать-то?.. – потерянно бормотал Евгений.

Маргарита вздохнула.

– Давайте так. Гриша, отвези Женю домой. Я останусь здесь. Подумаю, как нам решить этот вопрос.

– У нас будут проблемы? – деловито спросил Печорин.

– Не должны. Главное, чтобы вас не обвинили ни в чём. Возможно, вам даже лучше было бы поговорить с ними, но я не думаю, что Жене это сейчас пойдёт на пользу. Гриша, позвони, пожалуйста, Васе, передай ему, чтобы он связался с Малышом. Малыш нужен нам в Москве. Пусть всё бросает и приезжает как можно скорей.

Маргарита натянула балаклаву обратно и пошла в больницу.

***

Онегин вошёл в квартиру, прошёл прямиком в ванную и забрался под душ прямо в одежде. Ему нужно было смыть с себя кровь. Минут пятнадцать спустя он вылез, переоделся и упал в кровать. Глаза слипались от усталости. Уже проваливаясь в сон, Онегин увидел чёрную тень прямо перед собой. Он вскрикнул. Неужели тень убитого настигла его? Так ему являлся и сам Ленский. Долгое время после той дуэли. Именно по этой причине Евгений поспешно уехал тогда из деревни и ещё несколько лет скитался, надеясь, что призрак прошлого по пути отстанет. Всё повторяется?

Вошедший в комнату Иван включил свет.

– Женя, ты чего? – обеспокоенно спросил он.

– Это ты… – с облегчением выдохнул Онегин.

– Естественно. Я тут живу, вроде как. С тобой всё в порядке?

– Мне приснился дурной сон. – Евгений провёл по лицу ладонью, будто снимал паутину.

– Я не слышал, как ты вошёл. Ты забрал вещи?

– Нет. Точнее, да. Точнее, долго рассказывать.

Иван прошёл к холодильнику и вынул оттуда диетическую колу. Евгений размышлял, как сказать о том, что произошло, ведь молчать он не мог.

– У меня на руках умер человек сегодня. Подросток, почти ребёнок… Мы с другом отвезли его в больницу, но не помогло. Там вся ванна в крови, я отмою, позже…

Иван застыл с неоткрытой банкой в руке.

– Как? Как это произошло?

– Его сбила машина, я оказался рядом, – быстро сказал Евгений и тут же отругал себя за столь корявую ложь. Если уж врёшь, постарайся, чтобы твоё враньё было как можно ближе к правде.

Иван выругался. Помолчал немного, затем сказал:

– В этом нет твоей вины, Женя. Ты сделал всё что мог. Не ты же его сбил на машине. Если бы это ты его убил, совсем другое дело. В общем, ничего страшного. – И, заметив, как изменился в лице Онегин, поспешно добавил: – То есть, это ужасно, конечно, гибель ребёнка и всё такое, но твоя совесть чиста. Ты сделал всё, что мог.

В понимании Ивана фраза: «ничего страшного» была универсальной для общения. С одной стороны, эта фраза должна была подбадривать того, к кому она обращена, с другой – выражала абсолютное равнодушие самого мужчины к проблемам окружающих.

Онегина трясло. Иван, заметив это, налил воды в стакан и достал из аптечки пачку таблеток.

– Что это? – нервно спросил Евгений.

– У меня кроме аспирина есть две таблетки фенотропила для работы и феназепам от работы. Это второй вариант. Хоть поспишь.

– У тебя на все случаи жизни пилюли есть? – поинтересовался дворянин, дрожащей рукой принимая таблетки.

Иван пожал плечами:

– Ну, такая жизнь…

Онегин закинул таблетки в рот и запил водой, клацая зубами об стакан. Через пятнадцать минут он уже храпел. Иван, убедившись, что сосед крепко спит, вернулся в свой кабинет. Во вконтакте висело одно непрочитанное сообщение от незнакомой девушки. (Он сразу понял, что никнейм с непроизносимым именем и фамилией принадлежит девушке, ибо к чему такая таинственность парню?)

«Добрый вечер, Иван. Мы не знакомы, я совсем недавно здесь. Мне сказали, что я могу обратиться к вам за помощью с проживанием в Санкт-Петербурге. Мне нужно решить некоторые вопросы с визой в Финляндию, а потом я и вовсе поеду на север, где остались некоторые следы того, что мы ищем. Заранее благодарю за помощь.

Княжна»

– Пора открывать свой постоялый двор… – пробормотал Иван.

***

Рабочее место Бендера сейчас напоминало штаб-квартиру конспирологов. На огромной карте Москвы были приколоты разноцветные булавки, и от них в разные стороны расходились красные нити. Остап смотрел на карту, на чёрные точки – места, в которых в последнее время происходили странные смерти. Очевидно, работало несколько существ. Кто-то пожирал сердца, кто-то призывал гигантских крыс, кто-то превращал людей в адских гончих, и кто-то толкал потенциальных самоубийц на суицид. У случаев превращения и нескольких суицидников была одна общая особенность: они все что-то писали. У каждого были свои творческие странички на разных ресурсах.

Остап закурил. Ему давно уже не давал покоя один момент… Оказавшись в этой реальности и осознав, кто он такой, Бендер некоторое время увлечённо изучал биографии известных писателей, сначала своих создателей, потом и тех, кто создал его друзей. Многие из них объединяла одна приметная деталь, а именно внезапная и какая-то нелогичная, будто бы противоречащая естественному ходу вещей смерть… Лермонтов погибает на дуэли в двадцать шесть лет – такой огромный талант и такая короткая жизнь. Пушкин – тоже дуэль, тридцать семь лет. Тоже рано и тоже странно, учитывая количество предшествующих дуэлей, окончившихся благополучно. Один из его собственных «отцов» – Евгений Петров: авиакатастрофа и всего тридцать девять лет жизни, что тоже немного… Нет, хватало среди известных писателей и долгожителей, и всё же таких-вот случаев тоже было слишком уж много, чтобы списать их на простые случайности, и все они тревожили Остапа своей смутной «неправильностью»… Словно дар складывать слова в истории многие писатели оплачивали годами собственной жизни.

Зазвонил телефон.

– В Долгопрудном ничего нет. – Тёркин, судя по голосу, был не в настроении.

Остап пометил ещё одну точку синим маркером, как вдруг взгляд его охватил разом все точки, в которых происходили смерти. Везде были водоёмы.

– Я понял! – вскричал великий комбинатор.

И Остап принялся звонить Маргарите, чтобы обсудить свою версию