Крессида вспомнила, что говорил отец о состоянии финансов герцога.

Трис положил ногу на ногу, очевидно, приготовился к долгому рассказу.

– Ты услышишь сейчас удивительную историю. Я уже говорил о том, что мой дядя отчаянно желал иметь сына, и о вражде между ним и моим отцом. Кажется, это толкало герцога на крайности. Он часто ездил во Францию – это было до революции, конечно, – и там у него было несколько любовниц. Во время одной из поездок он встретил симпатичную вдову с двумя детьми, Жанин Бурро. Жан-Мари настаивает на том, что его мать была добродетельной порядочной женщиной, но я подозреваю, что жизнь заставила ее искать богатого покровителя. Как бы то ни было, она забеременела. Моя мать тоже объявила о том, что у нее будет ребенок. Дядя придумал коварный план. Он пообещал Жанин Бурро, что если от него у нее родится сын, то он станет герцогом. А жена его в это же время объявит, что она тоже ждет ребенка. Позже Жанин приедет в Англию, а когда у нее родится сын, его выдадут за родного ребенка дяди.

– Боже мой! И герцогиня согласилась?

– Очевидно. Не забудь, она отчаянно хотела стать матерью наследного герцога, чтобы угодить мужу.

– Так что же случилось? Родилась девочка?

– Этот ребенок – Жан-Мари. К несчастью, случилось непредвиденное – революция во Франции. Путь в Англию был закрыт, и Жан-Мари родился раньше, чем его мать смогла уехать. Ей удалось послать письмо герцогу и сообщить о рождении сына, но теперь, когда все планы были расстроены, он отверг и ее, и ребенка.

– Бедная женщина!

– Однако она сумела выстоять. Правда, была любовницей нескольких состоятельных мужчин. Со слов Жана-Мари я понял, что мать хорошо воспитала своих сыновей и даже отправила его учиться на художника. Кажется, она долго не собиралась ничего предпринимать, но тут Наполеон был повержен – первый раз, в 1814-м. Тогда эта женщина и ее любовник разработали фантастический план.

– Что они могли придумать?

– Во время революции многие документы были уничтожены. Поэтому они подделали брачное свидетельство, где говорилось о том, что мать Жана-Мари замужем не за Альбером Бурро, а за Хью Трегеллоусом, графом Марстоном.

Крессида уставилась на него.

– И таким образом Жан-Мари становился наследником? Боже милосердный… А как же другие братья?

– Увы, их нет в живых. Один умер от болезни, другой погиб на войне. Возможно, это подвигнуло женщину на такое решение, а может быть, просто облегчило задачу. Видишь ли, она не собиралась ждать, пока герцог умрет, чтобы предъявить свое доказательство, а хотела, чтобы герцог поддержал ее требования.

Крессида была сбита с толку.

– Он не сделал бы этого. Он не мог сделать это!

– Почему нет? Я допускаю, что он ухватился бы за эту возможность.

– Но от этого его настоящий брак был бы признан незаконным, а его дочери – незаконнорожденными.

– Да, но зато он мог торжествовать абсолютную победу, иметь сына-наследника. Кроме того, обойти меня, сына его брата. Думаю, он сделал бы это. Ирония заключается в том, что я был бы рад этому.

– Что же случилось дальше?

– Что случилось? О, еще один сюрприз истории. Когда Жан-Мари с матерью собирались ехать в Англию, Наполеон бежал с острова Эльба и снова началась война. Его мать под хватила лихорадку и умерла. Однако перед этим она заставила сына дать клятву, что он исполнит их план. Я говорил тебе, что из этой истории может выйти пьеса.

– И тогда?

– После Ватерлоо снова наступил мир, и Жан-Мари в конце концов добрался до Сент-Рейвенз-Маунт – всего через несколько дней после похорон моего дяди. Более того, я в это время уехал за границу, бывал и во Франции. Во время своего пребывания в Англии Жан-Мари почувствовал глубокую неприязнь к этой стране, особенно к нашему климату и пище. Теперь он понял, что хочет быть английским герцогом еще меньше, чем я.

– Сложно вообразить себе это. Значит, он стал ждать, пока ты вернешься, и зарабатывал себе на жизнь живописью. Но почему у него возникла идея стать разбойником Ле Корбо?

– Наследственная склонность к приключениям, но он унаследовал еще и хитрость от матери. Он не мог решить, постучаться ли в мою дверь и предъявить свои доказательства на наследство или заставить меня самому прийти к нему. И выбрал второе.

– Но ты сказал, что Жан-Мари не хотел быть герцогом.

– Верно, и он поклялся матери, что заставит герцога поделиться состоянием. Все, что ему нужно сейчас, – деньги, которых будет достаточно для жизни во Франции. Он хочет быть художником, вращаться в лучших кругах. Я согласился дать ему это.

– Почему? Ты мог бы сказать, что он лжет. На то, чтобы доказать свою правоту, ему потребовались бы годы, и без свидетельств его отца у него нет шансов выиграть дело.

Трис улыбнулся:

– Я думаю, что он игрок с холодной головой. Если бы я отказался, он мог бы таскать меня по судам, а я не терплю ни скандалов, ни громких процессов. И, – добавил он, – нужно подумать о справедливости. Он должен получить что-то. Он мой кузен, я верю в это. Он жертва гнусного плана моего дяди, а его мать была постыдно использована. Я согласился дать ему двадцать тысяч фунтов.

Она не могла удержаться:

– Ты можешь сейчас себе это позволить?

– Дорогая, я – герцог Сент-Рейвен.

– Да, но твой дядя уменьшил состояние всей своей экстравагантной жизнью. Кроме того, он отдал все, что возможно, в качестве приданого своим дочерям, чтобы это не попало в твои руки.

Его губы сжались.

– Как ты узнала об этом?

– Мой отец – бизнесмен. Люди в Сити знают все о таких вещах.

– Черта с два! Надеюсь, они все так же будут давать мне в долг. – Он взял ее за руку. – Не беспокойся об этом, Крессида.

– Трис, я беспокоюсь, потому что я твой друг. Мы ведь друзья, так?

Он поднял ее руку и поцеловал, его лицо было абсолютно серьезно.

– Мы влюбленные, Крессида, хотя и несчастные. Не отрицай это. Но мы также и друзья. Я каждый час проклинаю себя за то, что навлек на тебя такое несчастье.

– В этом нет твоей вины.

– Я не должен был брать тебя на ту вечеринку к Крофтону.

– Это я не должна была ехать с тобой, но сама напросилась.

Он встал и подал ей руку.

– Позволь мне сказать кое-что тебе, прежде чем мы расстанемся. Крессида Мэндевилл, я люблю тебя, я мечтаю о тебе, и я хотел бы найти способ сделать тебя моей женой.

Его откровенность и прямота требовали честного ответа. Это было так же гибельно, как и воткнуть клинок в сердце, но она сказала:

– Трис Трегеллоус, я настолько безумна, что готова сказать тебе «да». Но это невозможно, любимый мой. Ты же знаешь, что невозможно.