но все же они были выявлены. Многие из них обсуждались на заседании АРК, хотя это и мало что дало. В смысле возможностей контролировать бюджет положение директора ЦРУ было незавидным. Почти все 60-е годы во главе Разведывательно-исследовательского бюро стоял Томас Хагес, а генерал ВВС Джозеф Кэррол представлял Разведывательное управление министерства обороны (РУМО), созданное в октябре 1961 года. И тот и другой были людьми очень понимающими, но РИБ не пользовалось большой поддержкой Госдепартамента (как я, к своему огорчению, обнаружил, унаследовав должность Хагеса), а РУМО просто не в силах было контролировать бессчетное множество разведывательных подразделений армии, флота и ВВС, которые не были заинтересованы в подчинении руководству ни со стороны РУМО, ни со стороны ЦРУ. Для действительно эффективной работы мало располагать всего лишь толковыми людьми, нужна еще толковая организация, толково разработанные процедуры и толковая поддержка на достаточно высоком правительственном уровне.

Для того чтобы справляться с многообразными обязанностями начальника Управления разведки и не отставать от энергичного Маккоуна, нужно было укомплектовать его специалистами разных профилей. Кроме уже упомянутых мною коллег, непосредственно в моем Управлении ряд людей несли на себе бремя работ, с которыми сам я, вероятно, не справился бы. Мой заместитель Тинг Шелдон специализировался на решении запутанных проблем координации деятельности разведки средствами связи, для чего ему приходилось вступать в отношения с УНБ (при министерстве обороны) и Госдепартаментом. В осуществлении этой задачи он проявил столько ловкости и дальновидности, что в конце концов ему присвоили уникальный титул — старший офицер разведки средствами связи (в этом звании он служил на пользу всего разведывательного сообщества до самого выхода в отставку).

Большую часть других административных обязанностей исполнял другой мой заместитель — Пол Борел, с которым в 1950 году, еще при Билле Лангере, мы вместе создавали Управление национальных оценок. Он занимался автоматизацией процесса обработки информации (не только для ЦРУ, но и для всего разведывательного сообщества), реорганизовал всю процедуру сбора данных из открытых источников, перестроил справочную службу и к тому же старался улаживать бесчисленные персональные и юридические проблемы, неизбежные в организации, где работают три-четыре тысячи человек. Моим специальным помощником по делам СНБ был Честер Купер (пока его не переманил к себе Макджордж Банди). Опираясь на помощь этих людей, я целых четыре года умудрялся оставаться на плаву — и это в Управлении разведки, на работе, трудней и ответственней которой не было во всем Вашингтоне.

Интерлюдия Рэборна

В приближенных к Линдону Джонсону кругах все более росло разочарование в связи с вьетнамской войной и в то же время не только падал интерес к разведывательной информации, но более того — к ней относились как к чему-то неприятному, поскольку она не сулила легких способов выпутаться из войны. В этой ситуации работа в ЦРУ, и особенно в УР, становилась все менее привлекательной для офицеров высокого ранга: ответственность непомерная, число задач бесконечно, а должного понимания в правительственных верхах все меньше и меньше. Такое именно чувство овладело Маккоуном, и в апреле 1965 года он оставил ЦРУ. Уход его знаменовал конец периода максимальной эффективности ЦРУ. О том, как несказанно важно иметь в качестве директора человека политически дальновидного, с талантами незаурядного руководителя и при этом с умением держать себя независимо, мы со всей очевидностью поняли несколько лет спустя, когда для ЦРУ настали тяжелые дни.

Перед уходом Маккоун сказал, что посоветовал президенту Джонсону назначить своим преемником человека профессионального и предложил три кандидатуры: Дика Хелмса (УП), Лаймэна Киркпатрика (исполнительный директор) и меня (УР). Кандидатуры эти представляли аппарат агентурной разведки, машинерию центрального руководства и структуру исследовательско-аналитических и оценочных работ. Однако решение президента Джонсона было загадочным, как ответ дельфийского оракула, — он выбрал человека со стороны, при этом заявил, что на посту заместителя директора ЦРУ предпочитает видеть профессионального разведчика, но не из числа военных. Тут его выбор пал на Дика Хелмса. Но кандидатура на пост директора ЦРУ озадачила всех: это был вице-адмирал Уильям (Ред) Рэборн, отставной флотский офицер, не имевший никакого отношения к разведывательной работе. Рэборн отличился в качестве руководителя программы создания подлодки «Поларис», но мысль о посте директора ЦРУ никогда не приходила ему в голову, и он не считал, что обладает нужными для этой работы качествами. Ничего удивительного, что, проработав всего около года, он ушел из ЦРУ.

Рэборн был приятным человеком, толковым начальником и патриотом. Он согласился стать директором ЦРУ, потому что Джонсон сказал, что он нужен ему именно в этом качестве. Остановить выбор на человеке с относительно незначительным опытом в международных делах и при этом никогда не работавшем в разведке, вероятно, было ошибкой, но значительно более трагичным было то, что Белый Лом после назначения нашим директором Рэборна стал еще меньше обращать внимания на ЦРУ. Так начался длившийся многие годы процесс падения престижа ЦРУ.

Рэборн, однако, старался понять, какого рода знания ему нужны для того, чтобы руководить ЦРУ, и он в самом деле научился многому. Но в связи с вьетнамским кризисом атмосфера в Вашингтоне становилась все более безумной, так что учиться-то ему особенно было некогда. Да и вообще, для того чтобы разобраться в том, что может быть необходимо в такой хитроумной профессии, как разведчик, требуется по крайней мере года два. Рэборн был интеллигентным человеком и делал все возможное, чтобы справиться с возложенной на него задачей, но назначать его на должность, не соответствовавшую его профессиональным знаниям, было ошибкой. Вскоре его стали со всех сторон критиковать именно за профессиональную непригодность. Я не испытываю к нему ничего, кроме симпатии. В абсолютно тупиковой для себя ситуации он делал все что мог.

Ждать боевого крещения Рэборну пришлось недолго. Случай был весьма типичен для эпохи президента Джонсона. Рэборн заступил в должность в конце апреля 1965 года, и я был первым, кто взялся объяснять ему, в чем состоят обязанности директора ЦРУ. Я посвятил этому все утро, а потом был торжественный обед — в связи с уходом от нас Маккоуна. Вдруг меня срочно потребовали в кабинет Рэборна. Я подозреваю, что он позвал меня, а не Хелмса или кого-нибудь другого только, потому что еще не успел достаточно близко с ними познакомиться. Так или иначе, войдя в его кабинет, я услышал телефонный разговор Рэборна с президентом (телефон был устроен так, что голос находившегося на том конце провода человека был слышен всем присутствовавшим в кабинете). Джонсон сообщил Рэборну, что он решил послать американские вооруженные силы в Доминиканскую республику, чтобы прекратить там гражданскую