в улыбке, — всегда желанно.

— Неужели? — Марысе комплимент понравился, она улыбнулась, но тут же уточнила — А Гальшка как?

— Что Гальшка? — не понял Лукаш.

— Граф забыл о княжне?

— Так вот ты о чем! — он ничего не ответил и проводил девушку в комнату.

Когда вошли, показал рукой на огромное кресло около стола:

— Сюда.

Сам присел рядом так близко, что горничная почувствовала прикосновение его колен. Ничего не сказав, поспешила отодвинуться.

— Я хотел бы, чтобы ты сидела рядом, — такая ее реакция Лукаша нисколько не смутила.

— Пан много хочет.

— А пани не хочет?

— Хочет, — Марыся рассмеялась, — чтобы граф не забывал о княжне.

— Далась тебе эта Гальшка.

— Пану неприятно воспоминание о невесте?

— Какая невеста? — рука Лукаша потянулась к колену Марыси.

— Даже так? — сделала вид, что это ей не нравится, но не отодвинулась.

Расценив это по-своему, Гурко еще больше осмелел, руки положив ей на колени. Их взгляды встретились.

— Все мужчины одинаковы! — притворно вздохнула Марыся.

— Все, — согласился Лукаш и добавил: — Если они встречают на своем пути такое сокровище.

— И дорого меня оцениваешь, пан Гурко?

— Как пожелаешь.

— Чего? — теперь уже она не поняла.

— Сколько, радость моя, тебе заплатить за наши хорошие отношения?

— Так вот о чем пан говорит! — горничная не обиделась, что Лукаш готов заплатить, если будет сговорчива.

— А о чем же еще, если ты рядом? — Гурко уже тяжело дышал.

— О Гальшке, — напомнила Марыся.

— Сколько можно о ней вспоминать? — Лукаш продолжал смотреть на Марысю.

Такое отношение ей нравилось, хотя Гурко и не вызывал каких-либо чувств, хотелось верить, что он любит ее.

— Птенчик мой!

— А если упорхну?

— Не отпущу, — заявил он. — Потому что люблю тебя.

— Не верю! — ответила Марыся, продолжая твердить: — Граф Гальшку любит.

Гурко на все был готов, чтобы только убедить ее, насколько нужна ему.

— Ты же красивее Гальшки!

— Правда? — Марыся уже не удивлялась подобному сравнению. Казалось, Лукаш говорит правду, но она переспрашивала, чтобы убедиться, что он не врет.

— Еще сомневаешься…

— Гальшка же для всех — непревзойденная красавица, — перечила горничная, а самой по-прежнему хотелось, чтобы Лукаш утверждал обратное.

Догадываясь об этом, а, скорее всего, не давая отчета своим поступкам, Гурко зашептал:

— Милая, хорошая… Они говорят, что Гальшка самая красивая, потому что не видели тебя.

— Но ведь у Гальшки такие прекрасные волосы, — не соглашалась Марыся.

— А у тебя неповторимые глаза, — убеждал Лукаш.

— Гальшка очень стройна…

— А ты стройнее…

— Она молода…

— А разве ты намного старше?

— У нее столько поклонников, — Марыся заявила это как последний, по ее убеждению, наиболее весомый аргумент.

— Я буду твоим поклонником, — он наклонился над Марысей. — И никому тебя не отдам.

Она попыталась отодвинуться, но спинка кресла мешала, и широко раскрытыми глазами — то ли испуганными, то ли полными страсти — посмотрела на Гурко.

Он выдержал этот взгляд, а глаза Марыси после этого закрылись. Губы же, наоборот, раскрылись в предчувствии поцелуя. Лукаш, едва уже не лежа на горничной, начал целовать ее. Она не противилась, не отталкивала его. В последний момент, поняв, вряд ли что-то способно разъединить их, задыхаясь от страсти, прошептала:

— Дверь…

Гурко все сразу поднял, подхватился с кресла, подбежав к двери, повернул ключ. Этого мгновения хватило, чтобы Марыся опомнилась, попыталась встать с кресла. Но Лукаш не дал ей возможности полностью прийти в себя. Подбежав к креслу, подхватил ее на руки и понес к дивану. Она хотела вырваться, но он крепко держал ее. Поняв, что это не возможно, внезапно обмякла, обняла его за шею. Оба упали на диван. Лукаш быстро, словно зверь, набросившийся на желанную добычу, начал срывать с нее одежду.

— Я сама…

Тогда он спешно стал раздеваться, увидев, что Марыся почти уже обнажена, навалился на нее всей тяжестью своего тела.

— И не подумала бы, что ты такой тяжелый…

Больше не успела проронить ни слова, потому что страсть овладела ею, и она, вздохнув, начала горячо, словно боясь, что он уйдет, целовать Лукаша, не давая отчета своим словам, шептала:

— Желанный…

Одевались быстро, будто застигнутые за чем-то недозволенным, боясь, что кто-либо узнает. Правда, больше спешил Лукаш. Марыся засмеялась с обычной непринужденностью:

— Куда спешишь, граф?

— Слишком веселая, — разозлился он.

Марыся ничего не ответила, поняла, что нужно поторопиться, а поэтому последовала его примеру. Когда же опять сели за стол, заметила:

— Я не для этого приходила.

От подобной прямоты графу стало не по себе. Хотел произнести что-либо резкое, но не успел. Марыся, сообразив, что сказанное ему не понравилось, виновато улыбнулась, уточнив:

— Не только для этого.

— А я уже подумал… — Гурко замолчал, раздумывая, быть ли до конца откровенным, — будто безразличен тебе.

— Эх, пан Лукаш! А если Гальшка узнает?

— Надеюсь, не похвастаешься? — не на шутку встревожился Гурко.

— За кого меня принимаешь? — она отвернулась, сделав вид, что обиделась.

— Пошутил, — поспешил ее успокоить Лукаш.

— Ради того, чтобы у тебя все хорошо сложилось с Гальшкой, я и пришла, — призналась она.

— Не может быть? — не поверил Гурко, хотя заметил, что Марыся говорит искренне.

— Смотри, — она достала украшение.

— Ожерелье?

— Оно самое, но не простое…

— А ценное, — пошутил Гурко, имея в виду материал, из которого оно сделано.

— Не шути, граф, для тебя оно бесценно. Ни с чем нельзя сравнить.

— Не понял?

— Послушай.

И Марыся рассказала все, что подслушала во время разговора Беаты с дочерью.

— Значит, — догадался Лукаш, — я могу заявиться в замок, и в отсутствие Беаты сказать Гальшке, что княгиня не возражает против нашей свадьбы.

— А чтобы княжна не сомневалась в решении матери, — продолжила Марыся, — показать ожерелье.

— Гальшка согласится? — все же переспросил Гурко, чтобы быть окончательно уверенным, что все пойдет по плану.

— Согласится, — заверила горничная. — Хотя у них с матерью мало взаимопонимания, но вряд ли осмелиться перечить. Да и, — добавила она, — устала Гальшка от всего.

— Лишь бы согласилась.

— Главное — решительность, — посоветовала Марыся.

— Что бы я без тебя делал? — произнес Гурко и подумал, что ему повезло повстречать горничную.

Попытался снова обнять.

— А если Гальшка узнает?

— Не узнает! — он посмотрел на горничную, ловя себя на мысли, что, когда женится на Гальшке (а в этом он уже нисколько не сомневался) и будет жить в виленском замке, то постарается сделать все, чтобы Марыся всегда находилась рядом.

Глава 25

Сначала Гальшка радовалась отсутствию матери, которая задержалась в Кракове. Поправившись, она могла проводить время как заблагорассудится. Когда появлялось желание, занималась рукоделием, зачастую сидела с раскрытой книгой. Хотя в замке и не было такой большой библиотеки, как