Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Паненка! — позвал горничную.
Марыся остановилась, опустив глаза, тем самым выражая покорность.
— Не могли бы вы подойти? — Лукаш попросил так умоляюще, что ни одна девушка не смогла бы устоять. Что уж говорить о Марысе, у которой за внешней кротостью пряталась бунтующая натура, легко воспламеняющаяся при одном виде мужчин, независимо от того, были они красивы или выглядели нисколько не лучше Гурко. Да и как горничная могла не отозваться на просьбу гостя княгини.
— Здравствуйте, граф Гурко, — она еще смиренно произнесла служанка.
— Вы знаете, кто я? — удивился Лукаш.
— А кто вас не знает, — Марыся позволила себе поднять глаза.
Лукаш успел заметить, что они сродни голубизне неба. Бездонная чистота их вызвала желание броситься, не раздумывая, в этот притягательный омут, как в бездну. Но, если что он и мог позволить себе теперь, так только спросить:
— А как паненку зовут?
— Марыся.
— Откуда ты меня знаешь? — продолжал допытываться.
— Вас все знают.
Услышанное обрадовало его.
— Я человек известный, — согласился Гурко.
— А еще вы жених Гальшки, — льстила Марыся, — а мужем княжны может стать только самый достойный.
— Конечно, конечно, — поспешил заверить ее Лукаш и влюбленными глазами посмотрел на горничную: — Но ты нисколько не хуже ее!
Марыся не поверила в искренность сравнения, однако слышать подобное было приятно. А Лукаш продолжал:
— Ты даже лучше Гальшки!
— Не надо так шутить, пан Гурко.
— Поверь, я искренен.
Надо же было случиться, что в это время показалась Беата.
— Что я говорила? — княгиня посмотрела в сторону Лукаша. — Чтобы ноги твоей больше здесь не было!
Гурко растерялся, но своевременно взял себя в руки:
— Не обращай, Марыся, внимания. Бывает, что и с будущими тещами случается непонимание, — попытался он сгладить ситуацию.
Марыся кивнула.
— Слуги! — закричала Беата. — Проучите этого негодяя!
— Марыся, — Гурко поспешил к своей карете, — ты же знаешь, где меня искать?
— Знаю, граф.
— Заходи, буду рад.
Карета тронулась с места. Когда Лукаш уехал, княгиня набросилась на Марысю:
— И о чем вы говорили? — в глазах Беаты появился интерес.
— Спрашивал, как зовут.
— И только? Смотри у меня! — после этих слов Беата удалилась.
Марыся улыбнулась. Но не от услышанной угрозы. Ей было приятно, что так легко получилось близко познакомиться с Гурко. А сделать это захотелось сразу же после того, как узнала о королевском решении отдать замуж Гальшку, а потом услышала, что Острожская против.
Отец Антонио перед этим сказал горничной, что нужно любой ценой добиться исполнения решения короля. Невзирая на то, что княгиня будет противиться. А еще напомнил, что в этой ситуации особая надежда на нее, человека приближенного и к Беате, и к Гальшке.
Все было настолько серьезно сказано, что Марыся даже не позволила себе пошутить, как делала это обычно. Но как помочь Гурко, она не знала до той поры, пока однажды не услышала:
— Нужно ехать к королю. Так что собирайся.
— Мама, — возразила Гальшка, — я плохо себя чувствую.
— Эта поездка для твоей же пользы, — пыталась убедить княгиня. — При мне попросишь его отменить решение о замужестве.
— Сама попроси.
Гальшка на самом деле выглядела неважно. И хоть успела немного успокоиться, особенно после того, как мать выпроводила Лукаша, полностью в себя не пришла. Как начала замечать Беата, дочь все чаще вспоминала Сангушко. Плача, просила у Бога прощения за то, что на суде оговорила князя, заявив, что тот силой взял ее.
— Не было этого! — пыталась она переубедить мать и Марысю.
Острожская боялась, что, если о том, что дочь отказывается от своих прежних обвинений, станет широко известно, это еще больше навредит ее репутации. Также опасалась, что заявит об этом королю. Поэтому и согласилась оставить княжну дома, а к королю поехала одна, приказав горничной:
— Не отходи от княжны, видишь, как ей плохо.
Марыся пообещала, что так и будет. Однако, убирая комнаты, обратила внимание на сундучок, в котором хранились драгоценности. Рука ее непроизвольно потянулась к нему. Осторожно открыла крышку. Сверху лежали перстень и ожерелье. Достала его, начала внимательно рассматривать, дивясь красоте украшения, которое переливалось в лучах солнца. Ей так захотелось иметь такое же. Понимала, что это невозможно, потому что таких больших денег, чтобы приобрести нечто подобное, у нее, не было и никогда не будет.
Хотя почему не будет? Вспомнила, как отец Антонио обещал, что ее услуги хорошо оплатят те, кто заинтересован в помощи. А еще припомнила, как Беата говорила дочери, что, возможно, случится такая ситуация, когда обязательно нужно согласие матери, а той рядом не окажется. И если кто-то передаст ожерелье, значит, мать поощряет это решение.
Марыся уже знала, как поступит. Ожерелье не положила на прежнее место, а спрятала под одеждой у себя на груди. Сундучок же поставила точно так, как стоял до этого.
Завершив уборку комнат, подошла к Гальшке.
— Как чувствуешь себя? — поинтересовалась.
— Голова побаливает, — пожаловалась княжна.
— Поспи, — посоветовала горничная. — Полегчает.
А Марысе только это и надо. Оставив Гальшку одну, поспешила к Гурко, найти которого не составило особого труда. О нем и так многие слышали, еще больше Лукаш стал популярен, когда собрался жениться. Все, зная о решении короля и про отказ Беаты выдать за него Гальшку, с большим интересом наблюдали, как будут развиваться события.
Войти к Лукашу оказалось не так просто, как представляла. У ворот ее остановил дворник.
— Кто такая? — сурово спросил он, оглядывая посетительницу с головы до ног. Хотя Марыся оделась во все лучшее, чувствовалось, что не произвела на него должного впечатления.
— Марыся я, — растерялась горничная.
— Меня не интересует имя! — грубо заметил дворник.
— К пану Гурко я, — она решила не отступать.
— К графу Лукашу многие ходят, — согласился дворник.
— Тогда и я пройду.
— Многие ходят, да не всех он принимает, — сострил дворник и рассмеялся.
— Меня примет, — решительно заявила Марыся.
— Ты уверена? — пришла очередь дворника растеряться.
— Если бы не была уверена, не пришла бы! — девушка, едва не оттолкнув дворника, направилась к дому.
— Сразу сказала бы, — снова растерялся тот.
Быстро, едва не бегом преодолев дорожку, ведущую к дому, оказалась на крыльце. Собиралась позвонить, но дверь оказалась не заперта. Вошла внутрь, огляделась по сторонам в поисках прислуги. Однако, к ее удивлению, навстречу шел сам Гурко.
— Какая желанная гостья! — чувствовалось, что ему приятно ее появление.
Заметив это, Марыся сразу же позволила в разговоре непринужденность.
— Заждался, пан Гурко? — фраза прозвучала, словно они заранее договорились об этой встрече и давно состоят в приятельских отношениях.
— Появление такой птички, — лицо его расплылось
