— И исполнять их, — подхватил Зборовский.

— А это как получится, — она перестала смеяться.

— Вы хотите сказать?…

— Я хочу сказать, что не могу исполнить клятву, пан воевода, — лицо ее стало волевым, тем самым давая понять, что вести дальнейший разговор бесполезно.

Мартина это по-прежнему как будто не касалось. Он вел себя так, словно ему безразлично, чем все завершится.

— Что же ты молчишь?! — закричал Зборовский.

— Слушаю, — покорно ответил Мартин.

Не отреагировав на это, воевода попытался выяснить причину.

— Чем объяснить это, княгиня?

Беата притворно вздохнула:

— Если бы вы знали, как мне тяжело говорить, не стали бы спрашивать.

— Но все же…

— Только из уважения к вам.

— Говорите! — Зборовский снова увидел в княгине своего единомышленника, поверил, что она отказывается выдать дочку за Мартина не по своей воле, значит, все можно уладить, если действовать сообща.

— Против того, чтобы Гальшка стала женой Мартина, — с трудом выдавила княгиня, — сам король.

— Не может такого быть! — не поверил Зборовский.

— Мне еще раз поклясться?!

— Не надо, княгиня, — успокоил ее воевода. — Но почему он так решил?

— Мне не объяснил.

— Тогда поеду к королю! — Зборовский готов был немедля проститься с Беатой. — А если он передумает?

— Если передумает, я к вашим слугам, пан воевода.

— Вы хотите сказать, что Гальшка станет женой Мартина? — обрадовался Зборовский.

— Вы сомневаетесь?

Зборовский в Беате не сомневался. Он, которого боялся Сигизмунд, легко позволял женщине обводить себя вокруг пальца, словно доверчивый юноша, повстречавший на своем пути коварную обольстительницу.

— Еду к королю! — подтвердил свое намерение.

— Успехов вам! — пожелала Беата.

Утверждая, что ее дочь больна, а поэтому не может выйти к гостям, княгиня лгала. Ей не хотелось, чтобы Гальшка присутствовала при этом разговоре, хотя была уверена, что княжна одобрит ее решение, поскольку о Мартине и слышать не хотела. Но поначалу будут слезы, а они, возможно, перейдут в истерику. Еще этого не хватало…

А Гальшка постепенно чувствовала себя все увереннее, успев смириться с гибелью Сангушко, к тому же была убеждена, что он понес заслуженное наказание, поскольку изнасиловал ее. Не понимала, что наговор это.

Настроение улучшилось, когда узнала, что ее хочет видеть Сигизмунд Август. Понимала, что в ее возрасте такой чести может быть удостоена далеко не каждая представительница даже из самого влиятельного рода. Да и немало слышала о нем, как об интересном мужчине, способном на большую и возвышенную любовь. Иногда мысленно сравнивала себя с Барбарой Радзивилл. И удивлялась, что в чем-то судьбы их схожи. Она не представляла жизни без Сангушко, как Барбара без Сигизмунда. А король любил Барбару, как и она, Гальшка, Дмитрия. И в обоих случаях любовь оказалась трагической. Только король лишился жены, а она…

Даже не знала, как теперь называть Сангушко, старалась поскорее его забыть. Но это не удавалось. Уверовав в насилие Дмитрия по отношению к себе, она, как ни пыталась, не могла вычеркнуть его из памяти.

Представ перед королем, Гальшка сразу поразила его своей красотой. Имевший большой успех у женщин, Сигизмунд был приятно удивлен тем, насколько в княжне все гармонично сочетается. Она появилась перед ним, словно фея из сказки. И король сразу отметил про себя, что никто из «соколов», что неизменно находились при дворе и сопровождали Сигизмунда, а среди них были и непревзойденные красавицы, по своей обаятельности не мог сравниться с этой девушкой. И она, как ни трудно было признать, ни в чем не уступала Барбаре.

Воспоминание о горячо любимой жене, которую он никак не мог забыть, немного опечалило. Но Сигизмунд не был способен устоять перед красотой. Поэтому, увидев Гальшку, у него появилась шальная мысль, что было бы неплохо познакомиться с ней поближе, взять в стаю «соколов». Своей красотой княжна затмила бы всех, а он на балах мог бы отдавать предпочтение только ей, невзирая на то, как к этому отнесутся присутствующие, в том числе и новая жена, которая, хотя и похожа на Барбару, но является лишь плохой копией.

Однако понимал, что не имеет на это права, ведь княжна — его племянница, а королю негоже закрутить роман, как бы ни хотелось, с родственницей. Переступить незримую черту ни при каких обстоятельствах не мог. Находящемуся в самом расцвете сил ловеласу не оставалось ничего другого, как только поприветствовать это милое создание и напомнить, насколько оно прекрасно.

Король так и поступил, чем вызвал у Гальшки замешательство. Опустила глаза так, что создалось впечатление, будто внезапно уснула. А потом подняла их, повела по сторонам, словно боясь встретиться с его взглядом. И он поспешил заверить, чтобы лучше расположить к себе, о готовности выполнить любое желание, напомнив, что может все.

Гальшка наивно переспросила:

— Все-все?

— Все-все, — ответил он, ему было очень хорошо от одной мысли, что рядом находится сама непосредственность. Даже забыл хотя бы для приличия расспросить, как дела у ее матери, но Гальшка сама напомнила.

— Мама вам привет передавала.

— Как поживает моя сестра?

Она начала рассказывать, о чем король уже был осведомлен, но все равно старался слушать внимательно, потому что приятно было чувствовать искренность. А еще думал о том, что, назвав княжну после суда несчастной, оказался прав.

Была несчастна потому, что выросла красивой, а польститься на красоту всегда охотники найдутся. Несчастна из-за огромных богатств, которые привлекают пристальное внимание. Скорее, из-за того, что зачастую красоту и богатства совместить невозможно, нужно быть очень осторожным, иначе состояние уплывет так быстро, что и следа не останется.

— Мама хочет меня отдать замуж, — поделилась Гальшка.

— За кого? — удивился Сигизмунд Август так искренне, словно об этом слышал впервые.

— За Мартина Зборовского.

— А ты не хочешь за него выходить?

— Не хочу, — призналась княжна.

— Могу помочь, — предложил король.

— Неужели? — Гальшка не скрывала радости. — А я не знала, к кому обратиться.

— Попрошу твою мать. Разве сможет она ослушаться? Да к тому же сестра моя. Договорились?

— Договорились.

Сигизмунд замолчал. Доверие княжны не только радовало, но и беспокоило. С одной стороны, с Гальшкой было легко разговаривать, поскольку она, принимая все близко к сердцу, вызывала желание быть искренним. С другой, чрезмерная открытость обескураживала, разоружала, сдерживала.

Поэтому, решительно настроенный перед тем, как вызвать Гальшку к себе, теперь не знал, как сообщить то, что собирался. До появления княжны ему казалось, что трудностей не возникнет, но, узнав, что племянница не готова выходить замуж, был уверен, когда назовет имя жениха, она расплачется. А слез ее видеть не хотелось, тем самым будет испорчена сердечная атмосфера.

Начал издалека:

— А тебе кто-нибудь нравился? — поинтересовался так непринужденно и доверительно, что