Но главная ценность — острое стальное лезвие, в котором отражается целый сонм человеческих страхов. Не моих. Страх мне не подвластен. Я — Госпожа. Глаза Сафина испуганно наблюдают за мной. В глазах его: испуг, благоговение, нескрываемое удовольствие от превращения, произошедшего со мной. Ему до безумия нравится моя темная сторона, новая часть моей новой личности. Почти так же, как и мне самой.

Я ударила босой ступней его по щеке, и голова Сафина беспомощно упала в сторону. После этого ногой перевернула его на бок и медленно села сверху, поднесла нож к его лицу, чтобы он видел, как на твердости стального лезвия играет свет. Сафин в экстазе испуганно шептал мое имя (Мара? Мара…). Он боялся грозного призрака новой Мары, которую видел перед собой. Я поднесла нож к его шее и остановилась в сантиметре от нежной тонкой кожи, наблюдая с истерическим удовольствием, как на его горле судорожно дергается кадык.

Хотела ли я его убить? Нет. Я хотела подарить ему целую симфонию страха. Я хотела, чтобы он испытал наслаждение страхом, искупался в этом озере. Губы его подергивались, а на висках выступили крошечные капельки пота. Не отрывая глаз, он гипнотизировал меня. Дыхание Сафина стало тяжелым.

Рывком я отвела руку с ножом, подняв ее верх, и услышала судорожный вздох, который вырвался из его груди, охваченной страхом. Страх бушевал в его груди, как пожар, и этот страх подарила ему я! Рывком, так неожиданно, что Сафин издал испуганный вскрик, я разрезала ножом кожаные путы.

Впереди маячила тень Х-образного креста. Этот крест почему-то приобрел для меня необыкновенную важность. Сафин покорно выполнил мою команду. Несколько мгновений — и крепкие кожаные ремни прочно приковывали лодыжки и запястья Сафина. Теперь он прикован к кресту, буквально распят на нем.

Остановившись напротив, так близко, что мы соприкасались дыханием, сбросила на пол пальто. Я не знала, может ли быть обнаженное тело грозным, но очень надеялась, что выглядела именно так.

Резко отстранившись, я должна была наказать его за эту невыносимую боль неудовлетворенного желания моей плоти, за его эрекцию, за его желание с новой силой испытать со мной все. В моей руке оказалась кожаная плетеная ручка хлыста. И, размахнувшись, я изо всех сил начала его бить по груди, животу, внутренней поверхности бедер. Сафин издал протяжный вопль.

Удары были сильными — я видела, как на его коже вспухли багровые полосы. Но это не остановило меня, наоборот. Сафин кричал и извивался на кресте.

Хлыст полетел в сторону, и глухо ударился о каменный пол. Но еще до того, как хлыст ударился об пол, я обхватила правой ногой бедра Сафина и поверхность креста, и направила вглубь себя его возбуждающую твердость. Потом резкими, сильными движениями вгоняла все глубже и глубже, словно прибивая его к кресту.

Я насиловала его стоя со всей жесткостью, на которую была способна. Тысяча волнительных ощущений поднимали меня над землей. Только резкие, грубые движения его и моего тела способны были унять невыносимый пожар моего желания, давно распространившийся по моей воспаленной коже. Чужой коже. Если бы я могла, я поглотила бы его полностью своим возбужденным телом. Я никогда не занималась сексом в такой позе, никогда не делала этого стоя, и если бы кто-то сказал мне, что я способна вот так, стоя, по-мужски, я бы, наверное, плюнула тому человеку в глаза.

Но мир перестал существовать. Сладость, возбуждение сделали меня невесомой. Я словно отделилась от собственного тела и собственной кожи, превратившись в какую-то другую сущность, состоящую из тончайших переплетений самой сладкой на свете муки близкого невероятного на что не похожего оргазма.

Это был даже не экстаз — это транс. Транс, превративший мое тело в сплошной ядерный взрыв, трансформирующий каждое нервное окончание, каждую клетку. Сладостно-мучительная лавина ослепительного света заполнила мои глаза, мой разум, я буквально растворилась в судорогах, выворачивающих меня наизнанку. В мире больше ничего не существовало, не было ничего, кроме этого невероятного ощущения приближающегося взрыва, который совсем близко…

Задохнувшись, растворившись, ослепнув, вознесшись, я взорвалась таким сумасшедшим и невероятным оргазмом, от которого сознание мое растворилось где-то в вышине. Вцепившись ногтями в деревянную поверхность креста, я слышала хриплый крик Сафина, повторяющий мое имя снова и снова, и чувствовала, как его тело содрогалось одновременно со мной.

Последним, что я запомнила, было то, как расстегивала ремни на кресте, высвобождая руки и ноги Сафина, а потом летела вниз, на каменный пол в сверкающую огненную бездну, мерцание которой уносило все вокруг в своем совершенстве, быстро и уверенно расступаясь передо мной.

Я пришла в себя на шелковых простынях роскошной кровати под фиолетовым балдахином, в самой роскошной части Фиолетовой Тайны. Видимо, я потеряла сознание, так как не могла точно вспомнить момент, в который это произошло. Скорее всего, когда упала на каменный пол. Для меня было слишком много невероятных, зашкаливающих эмоций. Но лучше, чем любое воспоминание о происшедшем, меня воскресила мысль о том, что Вирг Сафин — единственный мужчина в моей жизни, с которым я потеряла сознание от оргазма. Другого такого мужчины в моей жизни не будет уже никогда.

Я лежала на спине, вытянувшись в струну и чувствуя легкую прохладу своим обнаженным телом. Мне все еще было невероятно хорошо. Мое полностью удовлетворенное, расслабленное тело словно плавало в сиропе из сахарного меда, и эта медовая сладость медленно растекалась по рукам и ногам.

Мне было так хорошо, что я не сразу услышала шаги и очнулась только, когда возле кровати появился Сафин с двумя бокалами красного напитка в руках.

Напиток показался мне очень темным, почти черным. Это был гранатовый сок. На Вирге Сафине были джинсы. Волосы его были влажными после душа, а грудь пересекало несколько багровых полос. Увидев их, я задрожала.

— Прости… Я не хотела…

— Тебе не за что извиняться! — Сафин сел на край кровати рядом со мной, улыбнулся краем глаз так, как умел только он, — ты была просто великолепной Госпожой. Я рад, что не ошибся. Ты должна доминировать. Ты доминант по своей натуре. Я рад, что сумел это открыть.

— Мы просто играли в новую игру…

— Нет, ты не играла — ты жила. Я рад, что помог тебе найти свою сущность. По правде сказать, я больше люблю подчиняться, чем доминировать. И то что я пережил с тобой сегодня, я не испытывал еще никогда в жизни, хотя мне уже давно казалось, что я почти все испытал. Ты просто невероятная Госпожа, правда. Это твоя натура. Именно поэтому ты впала в настоящий транс. Настоящее удовольствие можно получить только в том случае, если делаешь то, что соответствует твоей натуре. Наконец-то ты стала собой — и вот результат.

Встав с кровати, я подняла с пола черное пальто, лежащее совсем рядом.

— Можно я оставлю это пальто себе?

— Зачем оно тебе нужно? — удивился Сафин, — оно уродливое. Я его никогда и не надеваю, но если ты хочешь, бери. Тебе можно все.