Молебен мы проводили утром, а ночью того же дня в комнате, где висела фотография, начался пожар. Вспыхнула проводка. У нас местная электростанция, работающая на генераторе, но для нее все равно нужно проводка. Пожар не принес больших разрушений, но половина комнаты выгорела полностью, фотография же Вирга Сафина сгорела дотла. Она висела как раз на той стене, где и был источник возгорания. От нее осталась только обугленная деревянная рама и горстка пепла.

На утро икона Богоматери перестала кровоточить. Больше не было никаких пятен — все стало прежним, как и всегда.

— И что означает ваш средневековый рассказ? — я не могла скрыть враждебность, прозвучавшую в моем тоне.

— По-моему, понятно, — настоятельница бросила на меня удивленный взгляд, — в этом человеке сидит дьявол. Все его фотографии прокляты. Им не место в святом храме, так как они созданы дьяволом.

— По-моему, это просто средневековая дикость! Из-за обычного стечения обстоятельств вы черните имя великого человека такими глупыми суевериями!

— Вы можете думать, как хотите, но когда его фотография появилась в нашем доме, икона Богоматери стала плакать кровью. Я видела это своими глазами.

— Пятна сырости — не больше, — я пожала плечами, — влажность воздуха в часовне изменилась, и пятна прошли. Икона зацвела от старости. А проводку вам по дешевке делали халтурщики из деревни. Вот она и загорелась.

— Я не буду с вами спорить. Я просто рассказала эту историю, чтобы подчеркнуть: когда Илона рассказывала, что боится этого человека, в ее словах был смысл.

— Не было никакого смысла. В конце концов, не Вирг Сафин бросил ее здесь. Или он был ее любовником?

— Нет, не был. Илона призналась мне, что пока она была замужем, у нее не было любовников. Она не изменяла Комаровскому. По ее словам, ни разу.

— Какая страшная благодарность за верность, — вздохнула я.

— А в завершение нашего разговора я сделаю вам царский подарок, — настоятельница улыбнулась, — я расскажу вам то, чего не знает никто. Может, Илону уничтожили как раз за знание этой тайны. Я назову вам настоящее имя Комаровского. Признайтесь, вы ведь не рассчитывали на это?

— Конечно, нет, — я вся превратилась в слух.

— На самом деле Витольда Комаровского зовут Василий Комар. Он воспитанник детского дома, никогда не знал своих родителей. Детский дом находится в Украине, в городке Красная Могила Луганской области. Именно там прошло все его детство.

— Не понимаю! Как мог воспитанник детского дома из глухого украинского угла, выросший в приюте, стать богатым человеком и известным бизнесменом?

— Илона тоже этого не знала. Но адрес детского дома и настоящее имя своего мужа назвала мне она. Именно адрес. Красная Могила — не город, а небольшой поселок. В нем только один детский дом. Легко найти.

Мое сердце глухо заколотилось, грозя выпрыгнуть из груди. «Он мой тезка… Мой тезка…» — в ушах зазвучали роковые слова. Витольд — Василий. Вирг — Василий тоже? Его настоящее имя Василий? Я не верила сама себе.

— Спасибо вам, — я была слишком потрясена, чтобы говорить дальше, — вы себе даже не представляете!.. Спасибо вам.

За окном стало светать. Я совершенно не чувствовала усталости.

— Рассвет, — настоятельница повернулась к окну, — вы помните наш уговор? Вам пора покинуть монастырь.

В ледяном, промерзшем за ночь подворье я увидела Максима. За прошедшую ночь я постарела на десять лет.

— Илона останется здесь, — он избегал встречаться со мной глазами, — ей лучше остаться здесь.

— Я знаю, — мне хотелось что-то сказать ему, как-то утешить, но я ничего не могла произнести.

Появился наш проводник. Предстоял долгий путь домой.

— Ты будешь прощаться? — спросила я.

— Я уже попрощался. Навсегда попрощался. Здесь ей будет хорошо.

Максим повернулся к дому, где навсегда оставалась вся любовь его жизни. Он плакал, не стесняясь слез. Они выжигали на его щеках две заметные борозды, и проводник переводил удивленный взгляд на меня, на него, на меня, на него.

За прошедшую ночь Максим стал больным и старым. Он словно узнал всю правду о жизни, и эта правда пригвоздила его крылья к земле. Я думала о том, хватит ли ему сил взлететь.

— Берегите себя, — настоятельница осенила меня крестным знамением, — читайте молитвы. И берегите себя.

— Я не знаю молитв.

— Это не важно. Просто обращайтесь к Богу. И просите его защитить вас от зла. И еще, скажу напоследок: этот человек, Вирг Сафин, он проклят Богом. Помяните мои слова!

— Зачем вы говорите об этом мне?

— Не знаю. Но я должна это сказать.

Был сильный мороз, когда мы вышли из монастыря. В ярком свете утра снег сверкал, причиняя глазам невыносимую боль. Я обернулась. Черная фигура настоятельницы, наблюдающей за нами, казалась мне статуей, высеченной из черного камня. Ее губы что-то шептали, но я не могла понять, что. То ли воззвания к ангелам света, то ли просьбы о нашем спасении. Я не могла разобрать смысл.

Я стояла перед дверью запретной Фиолетовой комнаты. Ладони мои дрожали. Непроницаемая тишина, разлившаяся вокруг ночью, холодила мое тело, распаляла воображением душу, раздирала невыносимым желанием плоть. Я дрожала, но эта дрожь была не от страха. Пламя, бушующее внутри, вырывалось наружу только легким, едва заметным дрожанием пальцев. Я должна держать себя в руках, контролировать. Я должна сделать все ради него.

На мне — черное бесформенное пальто Вирга Сафина. Под пальто — абсолютно ничего нет. Нет даже нижнего белья. Это пальто обжигало мою воспаленную плоть, как вторая кожа. Мягкая шерсть приятно прикасалась к голому телу. Под этими прикосновениями голая кожа горела огнем.

Я стояла босая на холодном полу коридора, но не чувствовала холода. Предвкушение, предчувствие невыносимого, небывалого наслаждения жарким пламенем охватывало мою душу. Вот сейчас исполнится то, к чему я шла так долго. Я войду сама, абсолютно сама в эту комнату. Но комната не будет пуста. Он там. Вирг Сафин меня ждет.

Из бездонного кармана пальто вынула плоский пластик электронного ключа, на котором выбито несколько цифр — это код доступа в комнату. Это мой приз. Главный приз. И главная награда моей воли. Я очень долго к нему шла.

Дрожащими руками вставляю карточку в электронный замок и набираю четыре цифры, которые успела выучить. Резкий щелчок в стальной пластине двери означало приближение моей мечты и радостное предвкушение наслаждения, которое охватило мою душу.

Я поспешно переступила порог. Фиолетовая комната, Фиолетовая тайна встретила меня приятной прохладой и дымкой полумрака, похожей на густую вуаль. Эта вуаль обволакивает пространство всего зала, делает очертания и предметы расплывчатыми. Где же Вирг Сафин? Где-то здесь он меня ждет.