Ворота склада плавно закрылись, и мы выехали из двора. На складе все было тихо.

– Ты привез то, что я просила?

– Да, вон там, около этой штуковины в багажнике, – отозвался он.

Перегнувшись через сиденье, я прекрасно понимала, что под комбинезоном у меня голая задница, но Элвис ничего не заметил, потому что в этот момент прямо перед нами вывернуло черное такси, притормозило, как будто собиралось высаживать пассажира, но потом поехало дальше. Мой брифкейс и небольшой чемодан лежали рядом с матрасом, на котором уже начинал приходить в себя да Сильва. Я перевернула Ромеро на бок – его наверняка вырвет, а я не хочу, чтобы он задохнулся. Я с трудом вытащила из чемодана джинсы, свитшот и кеды и быстро переоделась.

– Стул привез?

– Все, как ты сказала. Комплект в рюкзаке под сиденьем. А еще вот, держи, Кевин просил тебе передать, – равнодушным тоном добавил Элвис. – Сказал, что ты к ним неравнодушна.

Он протянул мне шоколадный батончик «Кранчи». На вечеринках Лоренс обычно угощал гостей не канапе, а шоколадками «Кэдбери». Как мило, что Кевин об этом вспомнил! Элвис закурил, повернулся и посмотрел на заднее сиденье.

– Ну как он?

– Немного зеленый. Но в целом в порядке.

– Держи, – сказала я, доставая из сумочки набитый наличкой конверт с гонораром Элвиса. – Три штуки, двадцатками, как обещала. Ты все сделал превосходно, спасибо! – шепотом сказала я, сама не понимая зачем.

– Ладно. Мне приятно оказать Кевину услугу.

– Ты же не болтун, правда, Элвис?

– Что?!

– Да ладно, не важно. Давай, тебе пора. Фургон верну на это место завтра к четырем.

– Ты уверена, что справишься сама?

– Да, без проблем.

Было бы гораздо проще и быстрее попросить Элвиса остаться и помочь мне разобраться с да Сильвой, но я не хотела впутывать его в эту историю. К тому же мне нужно было сделать это самой.

Таких больших машин, как этот фургон, раньше мне водить не приходилось. На самом деле я вообще впервые села за руль со времен автошколы «Воксхолл». Сами права я потеряла сто лет назад. На Пикадилли я заглохла, потом около Чайна-тауна случайно выехала на выделенную полосу для общественного транспорта, но где-то в районе Сохо убралась с нее и поехала по Дин-стрит в сторону «Оксфорд Сёркус». Толпы туристов и отдыхающих перетекали из одного бара в другой, наслаждаясь теплой летней погодой. Из темноты прямо мне под колеса выскочили три девчонки – очаровательные и гордые, на своих платформах, они отрывались по полной. Одна из них послала мне воздушный поцелуй. Во рту разливалась медовая сладость. Ехать примерно четыре с половиной часа, к рассвету будем на месте. Шоколадку мне удалось растянуть аж до Вестуэя, потом я выехала на шоссе M1 и погнала на север. Включила радио, чтобы не заснуть, и поехала через полстраны в сторону Ливерпуля.

Когда я была маленькой, мама несколько раз водила меня на пляж Кросби. Вот только никто его так не называл: все говорили «Размыв» – широкое место устья реки Мерси, куда гордо входили, лавируя между буксирами, грузовые корабли, направлявшиеся в доки Ливерпуля. Корабли из Америки, Греции, Норвегии и Китая. Мы с мамой пытались отгадать, под каким флагом идет корабль, устраивали пикники с яблоками и бутербродами с джемом. Я помню красноватый песок, забивавшийся повсюду: под джемпер, в отвороты джинсов. Купаться там не разрешалось из-за опасного течения и неустойчивого песчаного дна, но мама брала меня с собой кататься на лодке, а один раз, кажется, мы даже ловили сетью рыбу. А еще я помню «99 Flake» на фургоне с мороженым, мистер Уиппи с ярким малиновым соусом. Как трогательно, правда?

Всю дорогу я слушала мычание да Сильвы и громкое дыхание Дарта Вейдера, доносившееся из навигатора Элвиса, слабые удары и итальянский мат. Под конец я чуть не заснула, но тут же встрепенулась, потому что Энакин Скайуокер прикрикнул, чтобы я свернула налево к лодочному причалу. Я взглянула на часы: 4:35, пятнадцать минут до рассвета. Умирая от усталости, я открыла дверцы фургона и вытащила стул. Здесь было удручающе холодно, колючий ветер с Атлантики приносил с собой водоросли и запах гниения. На берегу было темно, уличные фонари находились довольно далеко, поэтому я зажала в зубах фонарик, поставила стул на песок, рядом положила веревки, а потом неуверенно двинулась в сторону первой неподвижной фигуры на горизонте.

Скульптурная композиция Энтони Гормли «Другое место» появилась в Кросби в 2005 году. Сто отлитых из железа фигур, каждая из которых делалась по оттиску тела самого художника и весила 650 килограммов. Они разместились на трех километрах прибрежной линии и уходили в воду примерно на километр. Сам художник считает, что цель этой инсталляции сравнить время жизни человека с временем жизни планеты, и эта идея была очень похожа на мою, хотя в моем исполнении она несколько отличалась от замысла мистера Гормли.

Примерно в ста метрах от воды сухой песок стал мокрым. В устье приливы подчиняются пятисуточному циклу: прилив происходит в период от полуночи до 6:30 утра. Сегодня прилив должен был начаться в 5:47. Двигалась я медленно, потому что идти со стулом было не очень удобно, но торопилась, поскольку скорее ощущала, чем видела, что первые лучи рассвета уже вот-вот окрасят небо. С другой стороны, я знала, что нужно ступать очень аккуратно, проверяя, как ведет себя песок под ногами. Миновав несколько призрачных, изъеденных морем фигур, в какой-то момент я ощутила, что суша закончилась и моя нога ушла по колено в мокрый песок, раздалось алчное чавканье. Я немного попятилась, поставила стул и быстро побежала обратно.

В фургоне Селена Гомес заливалась соловьем, распевая о том, как любит виски. Я взвела курок «каракала», бросила рюкзак на ближайшую скамейку на променаде. От да Сильвы изрядно воняло – жидкость для розжига и полупереваренные канапе в сочетании дают не самый привлекательный аромат. Струйки рвоты засохли у него на шее и пропитали воротник рубашки, а под ошарашенными глазами расплылись фиолетовые синяки. Вставив ему кляп, я попыталась повести его перед собой, но он сопротивлялся, полностью расслабил мышцы и стал весить как мертвое тело. Я не могла смотреть ему в лицо, не могла смотреть в эти глаза. Поэтому я просто зашла со спины, приставила ему к ребрам «каракал», и тогда он начал шевелиться. Мы шли к пляжу, и я вспоминала, как первый раз вышла из своего заточения в Калабрии. Солнце уже взошло, и сзади мы выглядели как влюбленная парочка на романтической прогулке на рассвете. Он еще не до конца пришел в себя, постоянно спотыкался, но послушно брел к коричневым волнам.

– Ладно, любовничек. Присаживайся!

Сначала я связала ему ноги, пропустив петлю между ножками стула, потом попыталась стянуть с него его жуткую рубашку, но наручники мешали, поэтому пришлось порвать ее по швам. Он начал сопротивляться и раскачивать стул, пытаясь достать меня ногой.

– Я бы на твоем месте не стала. Просто уронишь стул и лишишься потрясающего вида.

Я привязала его к спинке стула в районе груди, потом обернула веревку еще раз вокруг шеи и наконец пропустила между скованными наручниками руками, затянула и сделала шаг назад, чтобы полюбоваться своим шедевром. Привязанный к стулу и полностью обездвиженный, сзади да Сильва выглядел в точности как расставленные неподалеку неподвижные скульптуры Гормли.