– А пока Эссилт спешно выбирает платье (и выберет, готов поспорить, самое неудачное), я хочу получить обещанную плату.

Друст сглотнул:

– Плату?

– Ну да! Мне была обещана брошь! Серебряная! Не какая-нить медяшка!

– Но я… верховному королю… – сын Ирба смешался.

– Что-о-о?! – взревел Ку Рои. – Ты отдал бы брошь пастуху, а верховному королю – жадничаешь?! Ангерран, что за непотребство творится в твоих землях?! Обещанную награду не отдают – и ты терпишь это?!

Гнев Ку Рои был таким наигранным, что и Ангерран, и его эрлы, и даже покрасневший от смущения Друст рассмеялись. Юноша отколол фибулу и протянул ее светящемуся великану.

Тот милостиво выдохнул:

– Ну вот это справедливо.

Он взял брошь, приколол к своей одежде – и в сиянии золота заблестел серебряный луч.

Эссилт, вошедшая в зал, ахнула.

Друст подбежал к ней, схватил за руку, показал на голову Адданка:

– Ты видишь? Я победил! Я смог! Я увезу тебя! Твой отец уже дал согласие!

– Да?.. – тихо выдохнула она.

Ангерран чуть наклонил голову. Ку Рои улыбнулся.

– Так как же зовут моего зятя? – спросил король.

Друст, держа Эссилт за руку, снова вышел на середину зала.

– Его зовут…

Пол уходит из-под ног.

Я могу назвать свое имя. Я люблю тебя… никто не будет любить тебя так, как я.

Ты просто не знаешь, насколько я люблю тебя!

Но ты любишь дядю.

Я вижу.

Ты его никогда не видела – но ты знаешь его не только по моим песням. Откуда? Как ты смогла полюбить его? Не знаю. Поздно спрашивать.

Ты сейчас рада не мне. Моя победа, мертвый Адданк означает для тебя лишь открытую дорогу в Корнуолл.

Ты будешь с ним счастлива. А я… я найду какую-нибудь другую тварь и погибну в бою. Ты прольешь слезы над моим телом. Дядя тоже…

Эссилт, мой солнечный лучик, знаешь, мне было проще поразить Адданка, чем сейчас назвать имя дяди.

«Знаешь»? Нет, конечно, нет. Не знаешь.

И не узнаешь никогда.

– …Марх, король Корнуолла. Мой дядя.

– Что-о-о?! – взревел король. Эрлы повскакали с мест.

– А что, – Ку Рои поинтересовался негромко, но его голос перекрыл весь шум, – Адданк становится живым от того, что его убил племянник Марха?

Друст вскинул голову. Эссилт крепче стиснула его руку.

– Я Друст, сын Ирба, племянник Марха, сына Рианнон. Это я убил Мархальта – и вы вправе мстить мне, если захотите. Но я победил Адданка ради того, чтобы добыть Эссилт в жены моему дяде! Хотите – убейте меня здесь, но Эссилт должна отправиться в Корнуолл!

– Ангерра-ан, – осведомился верховный король Мунстера, – так как там с обещанной наградой? Или ее дают только бедным пастухам?

– Ты… – побледнел король, – ты…

– Я глупый пастух… – Ку Рои вдруг уменьшился до человеческого роста, и золотое сияние исчезло, – и мне не понять разницы между простолюдином и героем. Разницы между верховным королем и чужаком я не понимаю тоже… Такой уж я балда от природы, только со свиньями мне и возиться. Мне вот фибулу дали за то, что я голову доволок… а ему вон обещали девочку… мне цацку дали, а ему девочку давать не хотят…

Ку Рои вдруг вырос и рявкнул так, что со стропил посыпалась труха:

– Где справедливость, Ангерран?! ГДЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ В ДОМЕ ТВОЕМ?!

Ангерран стиснул пальцами виски, проговорил:

– Я сдержу слово.

* * *

Ангерран сам пришел в покои дочери. Они вдвоем склонились над вышиванием ковра: Эссилт и Бранвен.

Подруги. Принцесса и служанка. Королевская дочь и… королевская дочь. Дитя королевы и – дитя Земли.

Ангерран слишком хорошо помнил, как еще юношей, еще до свадьбы его увели совершить обряд священного брака. В Эрине воплощением власти испокон веку были женщины, и смешно было и думать стать королем, не заключив брака со своей землей. Ангерран никогда и никому не рассказывал о том, что же произошло в святилище в ту ночь и отчего он наутро вышел с крохотной девочкой на руках.

Он назвал дочь – Бранвен, в память о той, из-за кого некогда разгорелась самая страшная битва между ирландцами и бриттами. Пожалуй, сам он не смог бы объяснить, почему дал дочери именно это имя.

Малышка Бранвен выросла лет за пять, а потом перестала взрослеть. Совсем.

Помощница королевы. Нянька новорожденной Эссилт. Воспитательница маленькой принцессы, когда ее мать умерла. Подруга и служанка прекрасной дочери короля.

Бранвен делала всё возможное, чтобы при дворе Ангеррана забыли, кто она такая. Что она человек лишь наполовину. Что ее мать – больше чем богиня. Древняя. Из изначальных стихий мира.

Говорят, сиды дивно-прекрасны… или мерзко-уродливы. Кажется, так. Бранвен не была ни прекрасна, ни уродлива. Миловидная прислужница, ничего более.

Меньше, чем ничто. Пыль у башмачков принцессы.

Но Ангеррану было спокойнее от того, что рядом с Эссилт неотлучно находилась Бранвен.

Две дочери… настолько непохожие, что никто бы не заподозрил родства между ними.

Осиянная золотым светом дочь королевы и темноволосая невзрачная… дочь Земли.

Бранвен и Эссилт вместе вышивали ковер – древние подвиги Ку Рои. Правду сказать, работа продвигалась не очень-то быстро.

– Отец?

– Эссилт, прекрати делать вид, что ты занята шитьем. Я хочу знать, что происходило в моем доме все эти дни. Ты всё знала? Ты захотела выйти замуж за врага Эрина?

Она встала и тихо ответила:

– Он не враг нам. Я его всегда любила. Любила с детства. Друст только рассказал мне о том, что я чувствовала и до него. Он рассказал мне о моем муже. Тот, ради кого Друст рисковал жизнью, – благороден и мудр. Он достоин беззаветной верности. Пока я знаю лишь его имя, отец, но… выйти за него замуж – моя судьба. Отец, ведь мы с тобой всегда это знали?

Во всем Прайдене царил Бельтан, и только Тинтагел казался по-прежнему замкнутым в зиме.

Ни смеха, ни веселья.

Те, кто уходил в бельтановские хороводы, делали это тайком. Молча. Было невозможно, недопустимо показать радость здесь – где всё оцепенело от горя короля, потерявшего сына.

…В зале повеяло ароматами лилий. Вошла Ллиан. Марх обернулся к ней и покачал головой.

Она подошла к нему. Запах цветов стал сильнее.