Но это неважно. Главное, ты встретилась с Драконом.

Бранвен так ловко придумала: в брачную ночь она примет облик Эссилт и заменит ее на ложе Марха.

Прекрасная идея. Жаль, что бесполезная.

Нам не дожить до ночи свадьбы.

На праздник соберется весь Волшебный мир. И от них нам с Эссилт не укрыть наши чувства. Это людей мы можем легко обманывать.

А нелюдь – увидит.

И свадьба обернется позорной казнью.

Что я делаю? Почему до сих пор в Тинтагеле?! Почему не увез ее, не спас от грозящей смерти?!

Хотя, если нас станут преследовать эрлы Аннуина, то нам нигде не скрыться.

Но дело не в этом.

Я знаю, я уверен: не надо никуда бежать. Так я знал, идя в Гвинедд. Так я знал, идя на Адданка.

Хотел бы я знать, чего я жду…

Она испугалась Дракона. Что же станется с ней, когда она увидит старейших эрлов Корнуолла – всех разом? Когда на праздник придет Араун со свитой? Когда моя мать приведет с собой табуны ниски и кельпи?

Я думаю, они меня простят: я не позову никого из них.

Корнуолл пока – чужая земля для этой девочки. И пугать ее я не стану.

Пройдет время – думаю, нескольких месяцев хватит. Думаю, к Лугнасаду она уже привыкнет. Ну, к Самайну.

Корнуолл уже станет ей домом. И вот тогда – тогда и будет празднество для всех старейших.

А сейчас обойдемся свадьбой по человеческим законам.

И с гостями – только людьми.

На свадебном пиру она сидела неподвижная и бледная, как древняя статуя южных стран. Если Марх обращался к ней, она с усилием отвечала – односложно.

Друст был весел, шутил на весь зал, спел несколько песен, радостью своей заражая всех.

Эссилт не могла понять, чему он так рад. Это было не наигранное, а самое искреннее ликование. Но почему?

Потом дамы увели ее наверх.

Королева приказала им удалиться, осталась с Бранвен… всего несколько слов – и две Эссилт смотрели друг на друга.

Потом одна из них словно взялась за незримую нить – и выскользнула из покоя, не открывая двери.

Я никогда не знала любви. С рождения. Нет, даже раньше.

Ангеррану нужен был брак с Землей, чтобы стать королем. И он совершил обряд. Я родилась, чтобы ритуал был завершен, как должно.

Я была для моего отца всё равно что корона для королей Юга: вещью, знаменующей его власть. Он заботился обо мне – как о вещи. Берег – как вещь. Вещую, но – вещь.

Потом родилась Эссилт, и король отдал меня ей. Как королевский подарок. Очень ценный.

И теперь я отдам себя Марху – вместо Эссилт.

Я не люблю тебя. Должен, стараюсь – но не выходит.

Я любил тебя, сражаясь с Гругином и пропахивая священную борозду.

Я любил тебя, вплетая золотой волос в свою тунику.

Сливаясь в экстазе единения со Скатах и Боудиккой, я любил – тебя.

Отказывая Ллиан в праве быть со мной, когда она пожелает, я любил тебя.

И даже уступая настойчивости Ллиан – я всё равно любил не ее. Тебя.

Но наша встреча загасила любовь, как ведром ледяной воды заливают костер.

Что мне делать? Овладеть тобой – просто потому, что обряд должен быть завершен?

Нет.

Марх присел на край ложа, взял безвольную руку покорной жены. Осторожно поцеловал ладонь, потом стал гладить, сначала бережно, потом смелее… В нем самом разгорался огонь желания, но он сдерживал себя, целуя жену с нежностью, но не страстью, чтобы не испугать, не подчинить, чтобы она не отдавалась ему жертвой, а пожелала сама, она – хрупкая и еще несмелая, не ведавшая доселе ласк, и груди у нее такие маленькие, можно накрыть ладонью… так непривычно самому – ведь доселе он знал только опытных женщин, и в юности в море, и не сосчитать, сколько было прежде возлюбленных у Скатах и Ллиан, и даже Боудикка, с которой у него, конечно, ничего не было, только вот это ничего порождало сотни сыновей… а она уже перестает быть робкой, и всё будет хорошо, как Вран и предсказывал, и будут дети, много детей, только вот что делать с Друстом, ведь ему не быть теперь наследником, но это не сейчас, Друст подождет, потому что нет уже сил сдерживаться, да и не нужно сдерживаться теперь…

– Милый… это наша последняя ночь.

– Нет, нет!

– Завтра я должна буду разделить ложе с королем.

– Что-нибудь придумаем. Я не отдам тебя ему. Он уедет когда-нибудь.

– Любимый мой, бежим. Сейчас, немедленно. Ты же можешь…

– Нет. Он настигнет нас, он казнит…

– Он казнит нас здесь, он узнает…

– Ты веришь мне? Я всегда знал, знал, когда смогу победить, – и я сейчас знаю: для нас безопасность – здесь! Марх не тронет нас, поверь. Только в Тинтагеле нам не грозит беда!

– Милый, не-е…

Он зажимает ей губы поцелуем.

До рассвета так много времени – и так мало!

Марх прошелся губами по ее лицу. Оно было солоно.

– Ты плачешь? Почему? Тебе плохо?

– Нет-нет, – прошептала она.

– Я с тобой. Я никогда не оставлю тебя.

– Я знаю.

Бранвен не смогла сдержаться – и слезы хлынули из глаз.

– Что с тобой?

– Просто… – она сглотнула, – текут. Пусть… неважно.

Марх осторожно стер ее слезы.

– Можно, – прошептала она, – я попрошу?

– Что?

– Уйди до света. Я не хочу видеть… не хочу, чтобы видел ты…

– Я бы полюбовался, – в его голосе слышалась улыбка.

– Не сейчас… пожалуйста.

– Хорошо.

Оставшись одна, Бранвен вцепилась зубами в меховое одеяло, чтобы никто не услышал ее рыданий.

Ни ласки, ни забота, ни любовь – ничто из бывшего в эту ночь не принадлежало ей.

…уж лучше быть просто вещью, чем терпеть нежность, не тебе предназначенную.

День.

Другой.

Третий.

Неделя. Хуже вечности.

Днем ты всегда окружена дамами, мне не проскользнуть к тебе.

Ночью ты делишь ложе с дядей.