- С кровью? – Спрашивает он.

- Что? – Я испуганно расправляю плечи.

Как он почуял моё присутствие? Как узнал, что я стою здесь и наблюдаю за ним?

- Стейк. – Поясняет он, поворачиваясь и глядя на меня вполоборота. Его взгляд касается меня так же бесцеремонно, как его пальцы однажды касались меня там, где никому не было позволено. – С кровью?

- А… - Догадываюсь я. – Можно медиум. – Делаю пару шагов. - Но лучше прожарьте посильнее.

Загорский усмехается и отворачивается к плите.

- Одна моя старая знакомая тоже любила хорошо прожаренный стейк.

Чёрт…

Я судорожно вспоминаю, что и когда ела при нём. Столько званых ужинов, застолий, еще и новоселье. Марк знает обо мне не слишком много, но однажды он говорил, что хотел бы знать всё, поэтому мне следует быть осторожнее.

- Вина? – Он резко оборачивается ко мне.

И я застываю возле стола, сжав руки в замок на груди.

- Нет, спасибо.

- Не отказывайтесь. – Загорский вытирает руки, достаёт бутылку и изящным движением открывает. – Терпкость, насыщенность и некоторая кислинка красного вина нейтрализуют жировые соединения, которыми так богато мясо. – Он ставит на стол два высоких бокала, наполняет их до середины и придвигает один из них мне.  – Пробуйте.

Сейчас его глаза, лишённые привычной ледяной корки, смотрят на меня мягко и с интересом. Кажется, что этот человек совсем не опасен. Марк Загорский включил своё обаяние, и ему совсем не трудно поддаться.

- И часто вы готовите? – Интересуюсь я, садясь на высокий стул и пробуя напиток.

Пригубив, ставлю бокал на стол.

- Редко. – Улыбается он. – В основном, потому что не для кого.

- Предыдущую няню вы тоже угощали ужином? – Я стараюсь придать голосу глухую хрипотцу.

- Никогда. – Сознаётся он.

И смотрит на меня так, будто ждёт какой-то реакции.

- Мне… стоит переживать? – Мой голос звучит сдавленным полушёпотом.

- Ни в коем случае. – Прищуривается Загорский.

- Значит, вы меня проверяете?

- Значит, вы особенная. – Подмигивает он, закидывает полотенце на плечо, делает глоток из бокала, ставит его на стол и отворачивается к плите.

Я закидываю ногу на ногу и перевожу дух.

Когда-то в этой кухне я готовила для Вика, теперь же много изменилось. Сегодня я ощущаю себя здесь как на экзамене на выживание.

- Как вам в доме? Как Ярослав? – Спрашивает чудовище.

Отвечать, не глядя в его лицо, мне гораздо проще.

- Мальчик чудесный. – Отвечаю я, косясь на подставку с ножами. В случае чего мне до них не добежать. – Спокойный, принял меня хорошо. Да и в доме уютно, коллектив у вас собрался прекрасный.

- Анна Сергеевна тоже хорошо о вас отзывается. – Он пожимает плечами. – Не обижайтесь, я спросил о вас у неё сразу, как вернулся. Я доверяю Анне, поэтому мне важно её мнение.

Понятно. Значит, на помощь Анны Сергеевны в случае чего лучше не рассчитывать. Ну, я и не собиралась заводить здесь друзей.

- Никаких обид. – говорю я. – Вполне логично, что вы хотите знать больше о человеке, который проводит всё своё время с вашим сыном.

Поднимаю глаза от бокала, а Марк уже сверлит меня своим жёстким взглядом.

- Я хочу, чтобы вы знали. – Чётко произносит он. – Я – требовательный наниматель. Мне важно, чтобы все мои сотрудники находились в комфортной атмосфере. Плачу я им щедро, но и спрашиваю с них много.

- Это логично. – Бормочу я, стараясь сохранять остатки спокойствия.

Делать это, находясь под его взглядом и слыша этот властный голос, по –прежнему очень трудно.

- Да. – Кивает Марк.

Молчание затягивается. Я вижу, как высоко вздымается его грудь – будто он рвано дышит после бега. Вижу бугрящиеся под его кожей мышцы и начинаю переживать, не последует ли за этими переменами вспышка гнева? Но Загорский не спешит открывать мне своих секретов.

- Почему вы так смотрите на меня? – Не выдерживаю я.

В его глазах появляется хитрая, но с долей печали усмешка.

- Вы напоминаете мне кое-кого.

- Да?.. – Застываю я. Мне хочется почесать лицо, убрать за уши волосы, сглотнуть, встать, убежать – да чего угодно. Просто хочется спастись от этого пробирающего до костей взгляда убийцы.

- Да. – Уголок его губ дрожит. – Кого-то из прошлой жизни. – Щёлк, и серьёзность в его лице сменяется вежливой улыбкой. – Знаю, что это невозможно, но не могу не замечать.

- Этот кто-то… - пытаюсь предположить я.

- Этот человек был мне дорог. – Говорит он и ударяет в ладоши. – Ну, что ж. Мясо готово, овощи тоже! – И быстро отворачивается к плите.

Я выдыхаю, закрыв глаза.

Чёрт подери…

Через полминуты Марк ставит на стол дощечки с нарезанным мясом и выложенными с края овощами. Он доливает нам обоим вина и садится напротив меня.

- Мне интересна ваша личность, Софья Андреевна. – Признаётся Загорский, придвигая ко мне вилку. – Чем вы занимались до работы няней?

Мой мозг судорожно шерстит остатки воспоминаний, почерпнутых из анкеты Поповой.

- Я начала подрабатывать няней ещё в период обучения на психолога, поэтому вряд ли в моей биографии найдётся хоть что-то интересное для вас. Всё довольно обычное, ничем не примечательное. Наверное, поэтому я и посвятила свою жизнь воспитанию детей – хотела, наконец-то, стать полезной кому-то, почувствовать себя нужной.

- А у вас самой детей никогда не было?

- Нет. – вру я.

- А хотели бы?

У меня ком встает в горле.

- Простите, - чудовище вдруг вспоминает про правила приличия. – Некорректный вопрос. – Он смотрит на след от кольца на моём пальце. – Я забыл про вашего жениха. Соболезную…

- Спасибо. – Прячу взгляд.

Некоторое время мы едим молча, но Марк не отрывает от меня глаз. У меня не получается нормально жевать, потому что я под его взглядом, как под рентгеном – вся на виду.

- Марк Григорьевич, скажите, - вдруг решаюсь я. Во избежание дальнейших расспросов о своей жизни лучше всего заставить его самого говорить. – Как мне лучше укладывать спать вашего сына?

- Что вы имеете в виду? – Он отпивает вина из бокала.

- Некоторые родители просят положить ребёнка в кроватку и уйти. Их не коробит, что малыш захлёбывается в слезах. Если честно, мне не близка такая позиция.

- А какая позиция вам ближе? – Прищуривается он.

Я внимательно смотрю на него.

- Если вы настаиваете, то я могу класть Ярослава в постель, садиться рядом, качать кроватку, гладить его по спинке и петь песни, но…