– Кстати, по ходу дела, мистер Мэйтлэнд, когда отплывает судно?

Судья Уиллис внимательно смотрел на Элана. Элан осторожно помедлил с ответом, потом сообразил, что вопрос поставлен прямо, без всякого скрытого смысла.

– Насколько мне известно, милорд, судно будет находиться здесь еще две недели. Судья удовлетворенно кивнул.

– Времени у нас достаточно.

– И когда будет назначено слушание в связи с распоряжением суда, милорд?

Судья Уиллис придвинул к себе настольный календарь.

– Назначим его, думаю, через три дня. Если это вас устраивает, – традиционно вежливая форма общения между судьей и адвокатом, каким бы молодым последний ни был.

Элан вновь поклонился.

– Да, конечно, милорд.

– Вы, естественно, подготовите необходимые бумаги…

– Если ваша честь позволит, они у меня уже готовы. – Элан открыл портфель.

– Ордер ниси?

– Да, милорд. Я предвидел такую возможность. Только еще произнося эти слова, Элан пожалел, что не сумел сдержаться. Обычно документы печатались и подавались на подпись судье на следующий день. Однако у Элана родилась идея запастись документами заблаговременно, чтобы в случае благополучного исхода тут же подписать их у судьи, а Том Льюис предложил еще напечатать в качестве резервного варианта и ордер ниси. Чувствуя, как уверенность покидает его, Элан положил скрепленные вместе машинописные листки на стол судьи.

Выражение лица судьи Уиллиса не изменилось, только вокруг глаз чуть заметно обозначилась паутинка морщинок, Он бесстрастно заметил:

– В таком случае, мистер Мэйтлэнд, мы экономим время, и я предлагаю перенести слушание дела на более ранний срок. Скажем, послезавтра?

Мысленно Элан Мэйтлэнд крепко обругал себя за идиотскую глупость. Вместо того чтобы добиваться затягивания дела, он необычайно успешно ускорил ход событий. У него мелькнула мысль попросить отсрочки, мотивируя свое обращение необходимостью иметь время для подготовки, но тут он перехватил напряженный взгляд старичка клерка. Тот едва уловимым движением качнул головой.

С внутренним смирением Элан согласился:

– Хорошо, милорд. Послезавтра.

Судья Уиллис внимательно прочитал предложенный ему документ, аккуратно подписал каждую копию, клерк ловко промакнул чернила и подровнял стопку листочков. Наблюдая за их слаженными действиями, Элан перебирал в памяти, что теперь им с Томом Льюисом предстоит сделать. Как они и договаривались на случай успешного осуществления их плана, Том сегодня же вечером отправится на “Вастервик”, предъявит капитану Яабеку копию распоряжения суда и объяснит его содержание. Том сам жаждал повидать судно и лично познакомиться с его капитаном и Анри Дювалем.

Для себя же Элан отвел особо приятную миссию – посещение иммиграционной службы и вручение распоряжения суда лично Эдгару С. Крамеру.

В темноте, сырой пеленой окутавшей порт и город Ванкувер, ярко светились окна одного из кабинетов здания иммиграционной службы.

Эдгар С. Крамер, столь пунктуально начинавший каждый рабочий день, минута в минуту, редко заканчивал его в предписанные часы. Будь то в Оттаве, Ванкувере либо в каком другом месте, он обычно задерживался как минимум еще на час после ухода всех его коллег. Отчасти для того, чтобы не быть причастным к столпотворению, отчасти затем, чтобы не допустить скопления бумаг на своем рабочем столе. Привычка не оставлять ни одного дела незавершенным и надлежащее отношение к бумажной работе стали причиной столь выдающегося успеха Эдгара Крамера как карьерного чиновника.

За годы продвижения вверх по служебной лестнице ему встречалось множество людей, которым не нравились его личные качества, и немало таких, чья неприязнь уходила корнями еще глубже. Но ни у одного из них, даже у открытых врагов, никогда не было оснований обвинить его в лености или медлительности.

Отличным примером аккуратности Крамера и его неприятия всяких проволочек было выработанное им сегодня решение, зафиксированное в меморандуме с невероятным названием “Голубиный помет”. Эдгар Крамер лично продиктовал его содержание, и сейчас, читая машинописный текст, который завтра будет вручен коменданту здания и другим заинтересованным лицам, он довольно кивал головой, восхищаясь собственной находчивостью и изобретательностью.

Данная проблема привлекла к себе его внимание вчера. Изучая проект годового бюджета Западного управления министерства по делам иммиграции, он поставил под сомнение ряд статей расходов на содержание здания, в том числе сумму в 750 долларов, расходуемую из года в год с завидным постоянством на “очистку желобов и водосточных труб”.

Эдгар Крамер вызвал коменданта здания – здоровенного горластого мужика с бычьей шеей, которого легче было вообразить с метлой в руках, нежели за письменным столом, – и потребовал объяснений.

– Какого черта, слов нет, мы тратим кучу денег, – заорал он возмущенно, – но все из-за этого голубиного дерьма!

На предложение ответить подробнее комендант, полыхая негодованием, подошел к окну и трагическим жестом вытянул руку.

– Вы только взгляните на эту мерзость! Весь берег и небо над ним кишели тысячами сидящих, летающих и клюющих что-то голубей.

– Гадят и гадят все двадцать четыре часа в сутки, будто у них понос безостановочный. А в свой нужник они превратили нашу крышу. Потому-то нам и приходится пропаривать желоба и водосточные трубы шесть раз в год – их забивает голубиным дерьмом. А это ведь денег стоит, мистер Крамер.

– Понимаю вашу проблему, – заявил Крамер. – Принимались ли какие-нибудь меры по сокращению численности голубей – отстрел, например?

– Пробовали один раз стрелять, – мрачно ответил комендант. – Вышло себе дороже. Друзья животных и все такое прочее. Отыскали какое-то постановление, мол, в Ванкувере эту гадость стрелять нельзя. Хотя вот что я вам скажу: можно попробовать разбросать по крыше отраву. И когда они опять начнут гадить своим…

– Надо говорить “помет”, – резко оборвал его Эдгар Крамер. – Голубиный помет.

– По мне вся эта дрянь одно…

– И вот еще что, – решительно перебил его Крамер, – если голуби охраняются законом, мы будем блюсти закон.

Он задумался.

– Надо найти какой-то другой выход, – произнес наконец Крамер и отпустил коменданта.

Оставшись один, он погрузился в глубокие размышления над возникшей проблемой. Одно Крамеру было абсолютно ясно – с расточительными ежегодными расходами в сумме 750 долларов должно быть покончено.

В конечном итоге после нескольких неудачных попыток и целой серии набросков он разработал схему, основанную на полузабытой идее. Суть плана состояла в том, чтобы натянуть по всей крыше отрезки рояльной проволоки, расположив их через каждые шесть дюймов. Каждый отрезок будет укреплен на коротких опорах высотой также шесть дюймов. Теоретический аспект его коварного замысла заключался в том, что отрезки проволоки будут легко пропускать лапки голубя, но не его крылья. И тогда при посадке голубь не сможет сложить крылья и предпочтет немедленно улететь.