у Аристотеля вытекает из его антропологии: каждая добродетель сопряжена с той или иной частью души. Это деление имеет не мистико-религиозный смысл, как у Платона, а генетико-биологическое обоснование.

Противопоставляя этику другим наукам, Аристотель говорит о том, что этическое знание ценно не само по себе, как знание в других науках. Более важно знать пути достижения и овладения этим знанием: этика рассматривает добродетель «не просто, чтобы знать, что она такое, но и чтобы знать, каким путем она достигается»[121]. Более того, Аристотель даже противопоставляет нравственность наукам и говорит о том, если человек в науках преуспел, но в нравственности отстал, то в целом он деградирует: Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед[122]. В отличие от всех прочих наук, этика существует не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельным, иначе от этой науки не было бы никакого проку[123]. – говорит Аристотель. Если бы даже, продолжает философ, такое знание и было возможно, оно бы мало способствовало счастью, ибо важно не просто знать, а действовать.

Построение широкомасштабной этической системы Аристотель начинает с прояснения понятия блага и с вопроса о том, способен ли человек его достичь. Тем самым философ формулирует проблему свободы воли и оценки поступка. Далее, какими путями следует идти человеку к достижению блага? Наконец, что есть высшее благо как наиболее достойная цель человеческих стремлений?

Критикуя Сократа, Аристотель в «Большой этике» говорил, что для достижения добродетели помимо соответствующего знания нужно еще длительное самосовершенствование, тренировка в совершении добрых поступков.

В других науках знание еще можно приравнять к искусству: Кто знает врачебную науку, тот уже и врач; так же и с остальными науками. Но с добродетелями – иначе: если кто знает, в чем состоит справедливость, от этого он еще не стал сразу справедливым…[124] и …знание о том, что такое мужество, еще не делает человека мужественным[125].

Человек становится справедливым, – писал он, – только совершая справедливые дела, умеренным – поступая умеренно, мужественным – действуя в опасных ситуациях и привыкая не испытывать страх. Трусами же делаются, привыкнув трусить. Любого человека можно сделать храбрым, если с молодости приучить его не трусить в опасной ситуации. Это дело воспитателя – государства.

Итак, Аристотель считал, что человек становиться лучше путем упражнения своих душевных способностей. И если Сократ верил в добровольное перевоспитание человека, то Аристотель считал, что обеспечение нормального поведения в обществе возможно лишь через принуждение, через государственный контроль за соблюдением законов: Большинство людей повинуются скорее необходимости, чем разуму и скорее наказаниям, чем прекрасному.

Выступая против этического рационализма Сократа, Аристотель – склонялся к тому, что началом добродетели является не разум, а чувства человека: Не разум – начало и руководитель добродетели, а, скорее, движение чувств. Сначала должен возникнуть какой-то неосмысленный порыв к прекрасному, а затем же разум произносит приговор и судит[126].

В центре этической системы Аристотеля – идея высшего блага (блаженства, счастья). Вся жизнь человека подчинена цели обладания им. И так как для Аристотеля важно в первую очередь не описание той или иной этической категории, а разработка методов овладения ею, то большую часть своего внимания он уделяет как раз тому, от чего же в жизни человека зависит счастье.

Прежде всего, эвдемонизм (учение о счастье) Аристотеля можно назвать рациональным, поскольку достижению счастья он давал исключительно рациональное обоснование. Если раньше у греков было обыкновением связывать счастье с покровительством добрых гениев, то у Аристотеля счастье есть следствие самостоятельной человеческой деятельности и, следовательно, зависит только от человека. Человек вправе и способен выбирать свой характер, самого себя.

Счастье – это совершенная жизнь на большом отрезке времени. Аристотель пишет: …счастливым можно назвать того, кто действует в полноте добродетели и кто достаточно обеспечен внешними благами, причем не на случайном отрезке времени, но в течение полной жизни… так прожившего и так скончавшегося[127].

Следом философ разъясняет, что он подразумевает под добродетелью: Добродетель – это способность поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий, а порочность – это ее противоположность[128].

Неотъемлемое качество добродетели – активность: В самом деле, свойство добродетели состоит, скорее в том, чтобы делать добро, а не принимать его, и в том, чтобы совершать прекрасные поступки, более чем в том, чтобы не совершать постыдных[129].

Откуда берется такая способность: от природы или приобретается при жизни? Аристотель уверен, что при жизни. От природы нельзя быть хорошим человеком. От природы нам дается лишь возможность приобрести добродетель. По природе человек мало чем отличается от животного: он подвластен таким же страстям и слабостям. Сами по себе страсти не являются пороками. Но они могут стать таковыми, если человек не будет относиться к ним разумно, то есть контролировать разумом. Для того чтобы преодолеть природное и сформировать добродетели, необходимо воспитание.

Все добродетели Аристотель разделяет на два вида. Первый вид – дианоэтические – те, которые имеют основание в разумной части души (мудрость, практичность, изобретательность и проч.). Дианоэтические добродетели – продукт созерцательной деятельности разума, которая заключает в себе ей одной свойственное наслаждение, усиливающее энергию.

Второй вид – этические – имеющие в основании стремящуюся (волевую) часть души.

Каждая добродетель – это определенная черта человеческого характера, взятая в ее идеальном качестве – середине: «Добродетель есть известного рода середина, поскольку она стремится к среднему… добродетель есть сознательно избираемый склад души, состоявший в обладании серединой по отношению к нам… Серединой обладают между двумя видами порочности, один из которых – от избытка, другой – от недостатка… Сверх того, ошибаться можно различно (ибо зло беспредельно, как картинно выражались пифагорейцы), а добро ограничено, верно поступать можно лишь одним путем, поэтому-то первое легко, а второе трудно; легко промахнуться, трудно попасть в цель, поэтому-то избыток и недостаток – принадлежности порока, середина – принадлежность добродетели. Совершенные люди однообразны, порочные разнообразны… Определяющий добродетель по ее сущности и понятию должен назвать ее крайностью (высшим)»[130].

Аристотель выделяет следующие добродетели:

1. Мужество – это обладание середина в отношении к внушающему страх и придающему отвагу[131].

2. Благоразумие – это обладание серединой в связи с удовольствиями…[132] (животными удовольствиями – чревоугодием, питьем и сексом)…

Излишество в удовольствиях – это распущенность, достойная порицания, ибо: …она присутствует в нас не постольку, поскольку мы люди, а постольку, поскольку мы животные. Наслаждаться такими чувствами, то есть иметь к ним исключительное пристрастие – значит жить по-скотски[133].

Подобно Демокриту и Платону внутреннюю духовную силу человека Аристотель ставит выше физической: Тверже тот, кто побеждает