Все описанные выше добродетели вкупе образуют нравственное совершенство, обозначаемое Аристотелем термином «kalokagatia». Счастье есть жизнь в соответствии с перечисленными добродетелями, потому что проявляясь в человеке, добродетели вносят прекрасную гармонию, уравновешенность в его душу. Аристотель говорит, что одной науки недостаточно, чтобы сделать человека хорошим: «Ныне… она побуждает благородных юношей, подвигает и совершенно наполняет людей хорошего нрава и любящих поистине прекрасное, но… не в состоянии побудить толпу к «калокагатии», ибо толпа не привыкла повиноваться стыду, а только страху, и воздерживается от дурного не в силу того, что оно постыдно, а лишь вследствие наказаний… Невозможно, или по крайней мере нелегко, изменить под влиянием науки то, что издавна укоренилось в нравах» (Там же. С. 202–203). Чтобы человек оказался восприимчив к добродетели, необходимо с раннего возраста накопление соответствующих привычек, опыта. Правильное воспитание возможно лишь в обществе, где существуют соответствующие законы: «Ясно, что для общественного воспитания необходимы законы, а для хорошего – необходимы хорошие законы» (Там же. С. 203).

Одной лишь добродетели недостаточно для счастья – потребны еще блага телесные и внешние (богатство, знатность, слава и др.), ибо и мудрец несчастен в бедности, муке и т. д. Порока же достаточно для несчастья, даже если при нем и будут в изобилии внешние и телесные блага (как в христианстве – для спасения необходимо выполнять все до одной заповеди)[142].

Мы видим, что Аристотель противопоставляет добродетель и телесные блага, подразумевая под этим независимость здоровья от нравственного уровня человека. В другом месте он говорит об этом прямо: …не следует страшиться ни бедности, ни болезней, ни вообще того, что бывает не от порочности и не зависит от самого человека[143].

Иначе: чем сильнее будут проявлены в человеке добродетели, тем менее уязвим он будет для внешних неблагоприятных обстоятельств, тем полнее будет его счастье. Это будет свидетельствовать о том, что человек своим свободным произволением вытеснил из себя животного и вместил Бога. Проявляясь в человеке, добродетели как бы врастают в него, становятся его естеством. Тогда жизнь в соответствии с этими добродетелями становится не внешней, а внутренней установкой, потребностью человека. С этого времени отпадает необходимость в регламентации поведения определенными правилами; личность настолько созрела, что ей не нужны более «костыли».

В то же время обладать всеми добродетелями в полной мере, то есть быть нравственно совершенным человек сам по себе не может, ибо совершенен один лишь только Бог. Поэтому, приближаясь к нравственному совершенству, человек приближается к Богу. И только эта близость может обеспечить человеку счастье. Аристотель прекрасно сказал об этом: Подобная жизнь будет, пожалуй, выше той, что соответствует человеку, ибо так он будет жить не в силу того, что он человек, а потому, что в нем присутствует нечто божественное[144].

Философ говорил о том, что люди сами формируют понятие блага и блаженства сообразно жизни, которую они ведут. Грубая и необразованная толпа видит благо и блаженство в наслаждении, и поэтому проводит жизнь в удовольствиях. Образованные и деятельные люди высшим благом считают почести, каковые являются целью политической деятельности; для мудреца блаженство – в созерцательной деятельности.

Аристотель справедливо указывал на то, что «счастье заключено в досуге»[145]. Досуг – это необходимая часть показатель счастья. Досуг – это время для осознания своего счастья и для наслаждения своим счастьем.

Качественно новое мышление состоит в признании самоценного характера моральной добродетели (то есть им был заложен ценностный подход). Было развито учение о благе с выделением нескольких видов благ. Достижение добродетели обретало ценность независимо от приносимых этим выгод или неприятностей. Добродетель связана с самореализацией, выявлением и реализацией сущности человека, что и является условием достижения счастья, к которому склонны стремиться все люди. Аристотель попытался описать счастье, которое был склонен рассматривать как универсальную категорию, обеспечивающую, придающую смысл всей моральной жизни.

Этические проблемы Аристотель нередко соединял с политическими (три правильных и три неправильных форм правления и государственного устройства). Поэтому его этика – прежде всего этика политическая: успех воспитания зависит от соответствующего уклада жизни, поэтому учение о наилучшем образе жизни непосредственно связано с учением о наилучшей форме государственного устройства, с политикой.

Цель жизни – прежде всего личное благо. Даже в максимально бескорыстном поступке человек лучшую долю, заключающуюся в этом нравственно-прекрасном поступке, оставляет себе.

Уходя из бурной реки античной жизни IV в. до н. э., великий Аристотель уносил с собой в прошлое великую эпоху – эпоху независимых греческих полисов, на смену которой надвигался непростой для Эллады период эллинизма.

Отточенная система этики, созданная Аристотелем, послужила каркасом не только для взглядов его непосредственных учеников из Ликея, но и множества других мыслителей последующих веков. Маркс утверждал, что «новейшая философия только продолжала ту работу, которая была начата уже Гераклитом и Аристотелем» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 111).

§ 11. Эпикур

Лучше быть с разумом несчастным, чем без разума счастливым. Человек бывает несчастен или вследствие страха, или вследствие безграничной, вздорной страсти; обуздывая их, он может приобрести себе способность счастливо мыслить.

На смену классическому или иначе, антропологическому, пери-оду в развитии античной культуры пришел эллинизм, временная протяженность которого традиционно определяется с 323 до 30 гг. до н. э. – с гибели империи Александра Великого до падения последней эллинистической территории – птолемеевского Египта под римское владычество, то есть почти три столетия. В это время греческий язык и греческая культура в целом получили невероятно широкое распространение на территориях, вошедших в состав государств диадохов, образованных после распада державы Александра. С другой стороны, эта эпоха характеризуется взаимопроникновением греческой и восточных – в первую очередь персидской – культур, а также возникновением классического рабства. В политической жизни на смену греческой демократии и полисному устройству пришли наследственные эллинистические монархии. Центры культурной и экономической активности постепенно смещаются из Греции в Малую Азию и Египет.

Наиболее яркими моралистами эпохи эллинизма (конец IV – I в. до н. э.), сменившей классический, или антропологический период в истории греческой философии, были Эпикур, стоики и скептики. Этическая мысль развивалась также в рамках платонической (Древняя, Средняя, Новая, Четвертая и Пятая Академия), пифагорейской (Пифагорейский союз) и перипатетической традиций (Ликей).

Эпикур (341–270 гг. до н. э.) был младшим современником Александра Македонского; он родился на острове Самос через три года после утратой Грецией независимости. Его детство и юность выпали на время десятилетнего завоевания греками-македонцами чуть ли всего цивилизованного мира. Его молодость совпала с крушением империи Александра и разделением ее на четыре провинции; его зрелость протекала во время раннего эллинизма, в условиях напряженного противостояния дидохов Александра Великого за власть, таких, как Антипатр и Кассандр.

В