Разъярённый вопль Сумерлы догоняет меня, когда я пересекаю ближайший зал. Я никогда в жизни так быстро не бегала. Меня не волнуют швы: уж лучше они снова разойдутся, чем я попаду в руки царицы этих земель.

Пол под моими ногами вибрирует и трясётся, вторя ярости хозяйки. Я и так в панике, поэтому мысль о том, что нужно избегать ещё и камней, изредка обрушивающихся сверху, я принимаю с какой-то равнодушной безысходностью, петляя между золотыми горами. Я пробегаю ещё несколько залов, слыша позади проклятия Сумерлы и её обещания, что она разорвёт меня на куски, а потом соберёт обратно как марионеточную куклу и обязательно покажет Моране. Она вопит, клянётся залить моё тело золотом, а вместо глаз вставить куски изумруда.

Я не мешкаю ни на одном повороте, уверенная, что хозяйка и так не отстаёт от меня. Выскакиваю из туннеля, где мы с Ираем расстались, и бегу мимо чёрного озера. Дыхание становится тяжёлым, я задыхаюсь и с трудом остаюсь на ногах, пока все стены вновь сотрясает дрожь от ярости Сумерлы. Я пробегаю мимо окаменелых людей и трупов и слишком поздно замечаю, как камень на человеческих лицах трескается и осыпается. Я отлетаю в сторону, когда сбоку в меня врезается мертвец. Столкновение настолько сильное, что я врезаюсь в колонну из чёрных кристаллов, но те оказываются хрупкими и рассыпаются от удара. Со стоном шарю руками среди осколков в поисках топора. Ладони кровоточат, кристаллы режут не хуже стекла. Пальцами вовремя хватаюсь за рукоять, чтобы размашистым ударом вогнать лезвие в череп противника. Мои глаза от ужаса расширяются. Это определённо мертвец, но в камне он хорошо сохранил первозданный облик, и я словно убиваю настоящего человека, разве что глаза мутные и мёртвые.

Сбрасываю с себя тело и стремительно поднимаюсь на ноги. Ещё пятеро освобождаются от своей каменной оболочки. Вешаю топорик на пояс, меняя его на длинный кинжал. Острое лезвие с большей лёгкостью входит ближайшему в горло. Я вырываю одну оставшуюся нить жизни, перерезаю её и бросаюсь к следующему туннелю, решая не разбираться с остальными мертвецами. Мне нужно попасть к выходу, на поверхности Сумерла не сможет нас достать.

Мне кажется, что я бегу изо всех сил, но в действительности уже еле переставляю ноги. Тело отказывается слушаться, тяжелеет с каждым шагом, а ломота в костях и боль от порезов приходят одновременно. Уже даже мысль о мучительной смерти, кажется, не пугает моё тело, потому что каждый шаг даётся всё труднее.

Хотя бы Ирай следует приказу и ждет у выхода, потому что мне никто не встречается. Из горла невольно вырывается всхлип, когда я выбегаю в первый увиденный нами зал с кристальными колоннами и чёрным зеркальным полом. Этот зал самый просторный, но он последний на моём пути. Надежда помогает мне немного успокоить сердцебиение и вдохнуть полную грудь воздуха.

Ещё немного.

Ещё только…

Я поскальзываюсь и больно падаю на бедро, уклоняясь от летящего сверху куска земли после новой дрожи подземелья. В этот раз у меня не получается прытко вскочить на ноги, но я упрямо поднимаюсь, цепляясь пальцами за ближайшую колонну.

– Смертная Мара, нравится тебе быть марионеткой своей богини?!

Я не вижу Сумерлу, но она где-то в зале. До туннеля мне осталось немного, он уже в поле зрения. Медленно продвигаюсь в нужную сторону, бедро невыносимо болит, и у меня с трудом получается переносить вес на левую ногу. Делаю вдох, готовясь к последнему этапу забега. На выдохе воздух выходит рывком, и я давлюсь им, когда Сумерла оказывается рядом и бьёт меня где-то подобранным посохом.

Я не замечаю своего падения, но кашляю от боли в боку. Сумерла вновь замахивается, а я стремительно откатываюсь, прежде чем конец металлического посоха успеет разбить мне голову. Зеркальный пол расходится трещинами в месте удара, а царица раздражённо откидывает оружие в сторону, решая добить меня собственными руками.

– Отдай мне Тень, пришедшую с тобой, смертная! – рявкает на меня Сумерла, но растерянно отступает и вскидывает на меня изумлённый взгляд, когда я со всей силы пинаю её в живот и, поднявшись на ноги, нападаю с кинжалом.

Лезвие отскакивает от её золотых одежд, и я чертыхаюсь, понимая, что надо было целиться в шею. Царица же глядит на меня так, будто никто ни разу не отбивался и не смел замахиваться на неё оружием. Я пользуюсь заминкой и бросаюсь в туннель. В самой дали, под тусклым светом озера, замечаю красный плащ Ясны, а мне навстречу уже на полпути бежит Ирай. Новая волна землетрясения бросает меня на стену, а затем рука Сумерлы заставляет меня замереть.

Теперь я не отбиваюсь и даже не дёргаюсь, потому что она крепко сжимает мои нити жизни в кулаке. Мне знакомо это чувство, и я не могу скрыть разочарования от проигрыша. Лучше бы она убила меня рядом с чёрным озером, но теперь, когда свобода так близка, на глаза наворачиваются злые слёзы. Ирай с бега переходит на настороженный шаг.

– Ты разбудила моего мужа, глупая Мара, – сладко тянет Сумерла. – Я расскажу ему обо всём, что ты сделала.

Я опускаю взгляд под ноги, видя, как мелкие камешки слабо подпрыгивают на вибрирующей земле, доказывая, что проснулся царь.

– Отпусти её, – говорит Ирай, замирая в пяти метрах перед нами.

Моё тело вялое, я даже не могу сказать косторезу, чтобы проваливал и защитил Ясну, как они с Валадом обещали.

– Отпущу, – неожиданно просто соглашается царица за моей спиной. – Если ты пойдёшь со мной.

Что за глупое предложение? Он же не будет таким идиотом…

– Я согласен.

Нет, всё-таки идиот.

Мне хочется плакать от разочарования. Сумерла же лжёт и не отпустит меня.

– Почему? – наигранно-слащавым голосом интересуется хозяйка.

– Потому что я сам выбрал её и обещал защищать.

Раздражение Сумерлы дрожью проходит по её рукам и передаётся в мои нити. Я слышу, как она скрипит зубами, взбешённая этим ответом.

– Морана и моего сына заставила так говорить! – шипит та. – Привела его через два года после нашего расставания, говоря, что он сам не хочет возвращаться к нам. И он сказал такую же гадость! Это всё гнусная тень Мораны, которую он носит как плащ! Он говорил, что она его защищает, но это Морана вложила ему в голову эту проклятую мысль! – вновь срывается на вопли Сумерла.

– Я пойду с тобой и сниму плащ, – спокойно говорит Ирай, он не слышал историю о царевиче этих земель, но умело выцепляет из её слов то, что раздражает Сумерлу.

Та моментально успокаивается, и её хватка на моих нитях ослабевает.

– Не смей, – хрипло выдавливаю я, но Морок делает вид, что не слышит.

Каждый мой удар сердца вторит дрожи от шагов приближающегося Озема. Против них двоих мы не сможем ничего сделать.

– Отлично, – ласково тянет царица и выпускает мои нити.

Ощутив внезапную свободу, я делаю неловкий шаг вперёд, едва не падая лицом в землю. Но Сумерла тут же хватает меня за плечо и дёргает назад. Другой рукой она обхватывает мою же руку с кинжалом и вгоняет лезвие мне в живот. Мой крик боли разносится по коридору, когда она сдвигает лезвие, ширя рану, и вытаскивает оружие. Сумерла замахивается, чтобы нанести последний удар, но роняет лезвие, и сама вопит от боли, после того как кинжал Морока входит ей в грудь, пробивая одежду, кости и мышцы. Сила удара заставляет её отшатнуться, а чёрная кровь струится по золотым одеждам, подтверждая догадку о ее сущности.