Но ничто не исправлялось. Становилось лишь хуже.

В тот вечер я нашла блокнот и ручку и начала изливать душу, страница за страницей, пока не кончились слова. А потом случилась странная вещь. Прочтя то, что написала, я испытала абсолютное отвращение. Если бы эти слова написал кто-то другой, я велела бы этому человеку перестать ныть и сделать уже что-нибудь!

На следующий день, вдохновившись своей новой решимостью, но не зная, с чего начать, я отправилась в нашу крохотную местную библиотеку. Подойдя к полупустой полке с книгами по саморазвитию, я наткнулась на издание с заголовком «Комплекс Золушки» Колетт Даулинг. Хотя эта книга была написана давным-давно, казалось, ее текст был создан специально для меня. В сущности, автор объясняла, почему женщины рассчитывают, что о них позаботятся другие люди, а не меняют свою жизнь сами. Она буквально раскрыла мне глаза на мои недостатки и побудила создавать свой собственный путь в этом мире.

Ситуация изменилась не сразу. Но мало-помалу я начала прогрессировать. Вместо того чтобы ждать, пока мой мужчина решит все наши проблемы, я по мере сил помогала ему. Преодолевала свои страхи и комплексы и делала свои первые неуверенные шаги во взрослом мире. Со временем я сумела найти «настоящую» работу. Поскольку благодаря своему дневнику заодно обнаружилось, что у меня есть склонность к сочинительству, я пошла на курсы начинающих писателей. К моей великой радости, меня начали публиковать, что, в свою очередь, поддержало мою самооценку и обеспечило мне положение, благодаря которому я могла бы когда-нибудь стать сама себе хозяйкой.

Прошло двадцать лет. Мы с моим мужчиной до сих пор вместе. К счастью, мы оба сделали выводы из своих ошибок. Хотя наш воланчик не всегда идеально пролетает над сеткой, мы научились с уважением относиться к сильным сторонам и слабостям друг друга. Но, самое главное, мы стараемся обеспечить друг другу пространство для роста. Для меня это пространство продолжает расширяться, особенно с тех пор, как я сменила роль и стала единственной добытчицей в семье. Как ни странно, я ничего иного и не хочу.

Как-то раз я сильно опаздывала на встречу с подругой. Телефон, как назло, разрядился, и я даже не могла ее предупредить. Добежав наконец до места нашей встречи – милого ресторанчика, заполненного в этот субботний вечер до отказа, – я обнаружила Тамми у входа, замерзшую насквозь (было действительно очень холодно) и крайне негодующую. Срывающимся от холода и злости голосом она выкрикнула, что стоит тут почти час.

– Но почему ты не вошла внутрь? – удивилась я.

– Вот еще, зайти и сидеть там одной! – фыркнула Тамми.

Несмотря на очевидную глупость этого поступка, я подумала, что с трудом могу вспомнить подруг, которые ездили бы путешествовать в одиночку или хотя бы ходили в кино без компании. А где моя собственная «точка замерзания»? Как часто я отказываю себе в удовольствии пойти в бар, на концерт или просто в кафе, потому что мне не хочется делать это в одиночку?

Я решила, что осознанно буду «размораживать» себя и составила список всего, чем мне нравилось или хотелось бы заниматься, но в чем я всегда зависела от кого-то: бойфренда, подруги, коллег-приятельниц. Он оказался длиннее, чем я ожидала. С грустью я осознала, что даже решение, пойти на вечеринку или нет, зависит у меня от того, как много знакомых там будет и в котором часу освободится подруга, чтобы мы могли прийти туда вместе.

Честно говоря, дальше составления списка дело не зашло, пока на работе нам не предложили в качестве волонтеров провести день в доме престарелых. Мы с коллегой согласились, но потом она передумала. А я решила: «Вот он, шанс наконец-то пойти и сделать что-то одной». И там я познакомилась с Биллом.

Билл пережил всех родных – своего брата-близнеца, родителей и друзей. У него никогда не было ни жены, ни детей. Интеллектуально сохранный, с мягким голосом и суховатым чувством юмора, он недавно отметил в этих стенах свой восемьдесят второй день рождения. Передвигаться он мог только с помощью инвалидной коляски, которую называл своим «кабриолетом».

– Мне нужно ее выгуливать, – сказал он. Я подумала, он имеет в виду обычные прогулки на свежем воздухе, однако Билл хмыкнул и объяснил: – Нам не разрешают выбираться за пределы дома, кроме тех случаев, когда выезжаем мы все. А это случается не так часто.

Там было много таких стариков, как он, катавшихся в своих «кабриолетах» из одного длинного коридора в другой. Разворот – и все заново. Это была единственная свобода, которая теперь осталась у Билла.

Итак, после рассказов о жизни в доме престарелых, о сбывшихся и несбывшихся мечтах, а также о кумирах своей молодости, Билл внезапно перевел фокус на меня.

– Есть что-то, что вы хотели бы сделать, но всегда боялись? – неожиданно спросил он.

Я аж подскочила на стуле. Список моих хотелок как раз лежал на дне сумки. Смущаясь, я протянула его Биллу и пояснила: суть в том, чтобы сделать все это в одиночку. «Мелочовку», как он выразился (например, сходить одной в кино, или провести в одиночку выходные, или выпить кофе в кафе, не прикасаясь к телефону, журналу или книге), Билл не удостоил вниманием. Но, увидев почти в самом конце списка Японию, он потребовал объяснений.

Я рассказала, что у меня скопились четыре недели не отгулянного отпуска и что я ни в коем случае не хочу потратить их на уборку дома или обыденные дела. Зато я могла бы забронировать турпоездку в Страну восходящего солнца, о которой ничего не знала и которая казалась мне очень необычной. Я просто хотела поехать туда, чтобы проверить, насколько я самостоятельна без страховочной сетки привычной среды, а может быть, даже выяснить, насколько мне приятно собственное общество.

– И что же вас удерживает? – поинтересовался Билл.

Я приготовилась перечислить все риски и опасности этой авантюры, но секунд через десять Билл перебил меня взволнованным восклицанием:

– Если вы не можете сделать это ради себя, сделайте ради меня!

Билл с жаром заговорил о том, как его жизнь в доме престарелых растрачивается на одни и те же скучнейшие занятия. Одни и те же лица, одни и те же помещения, одни и те же звуки, одни и те же запахи, одни и те же «кабриолеты», ездившие по одним и тем же коридорам, которые составляли границы его мира. Хотя Билл смирился со своей судьбой, он заверил меня: будь у него сейчас ходячие ноги, он бы пулей вылетел за входные двери, даже не попрощавшись. Он бы только и делал, что ходил, ходил и ходил!

Я поцеловала его на прощание. И пообещала, что отправлюсь-таки в эту поездку. А он сказал, что, «выгуливая свой кабриолет», будет представлять меня рядом с цветущей сакурой.