Несколько минут спустя к нему присоединяется Хлоя в пеньюаре, таком же белом, как ее лицо. Длинные мокрые волосы тяжело падают ей на плечи.

Налитой взгляд тяжело давит на него.

– Я приготовил кофе. И советую его выпить.

– Спасибо, – говорит она надтреснутым голосом. – Спасибо, что остались.

– Бросить вас в таком состоянии означало бы отказать в помощи лицу, находящемуся в опасности! Как вы себя чувствуете?

– Меня мутит…

– Неужели?

Он разливает кофе, кладет сахар себе в чашку.

– Вы морочили мне голову, мадемуазель… Вы забыли сказать, что вы алкоголичка.

Хлоя уставилась на свои босые ноги. От сокрушительного стыда мгновенно подскакивает температура. Такое впечатление, что лицо надувается водородом.

– Я не алкоголичка! – защищается она. – Я… до этого я так не пила.

– До чего?

Она едва пригубливает кофе, морщится. Очень горячо.

– До того, как он превратил мою жизнь в кошмар.

– И вы решили напиваться до потери пульса? Как умно!

Ждать от него жалости бесполезно, Хлое это ясно. Он поспал едва три часа, в неудобном кресле, должен же он на ком-нибудь отыграться. Все по-честному.

– Я знаю, что это не выход, – сухо отвечает Хлоя. – Спасибо, что напомнили, очень деликатно с вашей стороны.

– Деликатность не входит в число моих достоинств. А кроме алкоголя, что вы еще приняли?

– Абсолютно ничего.

– Вот только не надо! – приказывает майор. – Со мной эти штучки не пройдут. Когда я приехал вчера вечером, вы не просто выпили. Не держите меня за недоумка, ладно? Вы были под наркотой.

– Да нет же! – стонет Хлоя.

Тошнота уступает место тупой головной боли. Каждое слово копа раскаленным копьем вонзается в ее бедную голову.

– Кокаин? Крэк? Снежок? Спидбол?.. Обкурились или укололись?

– Да ничего из этого, – измученно отрицает Хлоя. – Я даже не знаю, о чем вы говорите.

– Быть того не может, – упорствует Александр. – Один алкоголь не может привести в такое состояние.

Она закрывает глаза, откидывает голову назад. Она так устала… А теперь должна подвергаться настоящему допросу.

– Повторяю, я просто выпила, – еле слышно говорит она. – Я даже не ужинала… Приняла свои таблетки, и все.

– Какие таблетки?

– Успокоительное, которое мне прописал врач.

Гомес издает легкий смешок:

– Успокоительное? Тут уж могу присягнуть на Библии: вы приняли что угодно, только не успокоительное! Лучше бы вы сказали мне правду, мадемуазель Бошан. Иначе в следующий раз, когда вы позвоните, я не помчусь к вам.

Хлоя делает глубокий вдох и героически выдерживает взгляд копа.

– Я выпила два стакана мартини с джином и бутылку вина, – говорит она, чеканя каждый слог. – Потом я проглотила три таблетки успокоительного и капсулу изорина.

– Что это еще за штука?

– Средство от сердца.

– У вас больное сердце?

– Тахикардия Бувре. Вообще-то, ничего серьезного.

– И что же произошло вчера вечером?

– Я снова встретилась с Бертраном. Я думала, что… Я думала, у нас еще есть шанс, но…

У Александра вырывается раздраженный жест. Он коп, а не семейный психолог. А клиентка начинает всерьез действовать ему на нервы.

– Но он дал вам понять, что все кончено и обратного хода нет, так? И чтобы забыться, вы опустошили половину содержимого вашего бара и накурились черт знает какой дряни…

У нее еще не хватает сил, чтобы вспылить, но она охотно выставила бы его вон. Вот только он единственная ее надежда. И она этого не забывает.

– Я же только что сказала вам, что пила всего лишь вино и…

– Хватит делать из меня дурака, мадемуазель Бошан! Когда я нашел вас, вы бредили, у вас были галлюцинации! Вас невозможно было успокоить… Вы несли черт знает что и даже дали мне по морде!

– Не кричите, – умоляет Хлоя. – Можете обыскать дом, если хотите. Вы не найдете здесь наркотиков. Их нет и никогда не было. Но мне, конечно, трудно это доказать. Думаю, все дело в том, что алкоголь плохо сочетается с лекарствами.

Гомес улыбается, немного нервно.

– Допустим. А почему тогда вы мне вчера позвонили? Не для того же, чтобы я вас утешил после ухода вашего дружка, надеюсь? Потому что я не оказываю такого рода услуги.

Все более и более униженная, Хлоя, однако, не позволяет себе взбрыкнуть. Слишком силен страх остаться одной. Пусть уж оскорбляет, это ничего не меняет.

– Я лежала здесь, на диване, и почти заснула. Вдруг я услышала, как открывается входная дверь… Хотя она была заперта, вы понимаете. Но я услышала, как ключ поворачивается в замке. Я думала, у меня сердце разорвется! Я спряталась в ванной комнате и услышала, как он идет по коридору. К счастью, мобильник был у меня в кармане, и я вам позвонила. Он попытался открыть дверь ванной, я закричала, что вызвала полицию… Он… он сказал мне, что вернется, что игра всего лишь отложена.

– Он говорил с вами? – удивляется Гомес.

– Да. Я вернусь, мой ангел… Игра всего лишь отложена.

– Мой ангел?.. Вы узнали его голос?

Хлоя отрицательно качает головой.

– Он был странный, словно приглушенный. Потом я больше ничего не слышала, пока вы не приехали. Вот.

– Как увлекательно! – хмыкает Александр, допивая свой кофе.

– Не вижу ничего смешного! – сердито бросает Хлоя.

– Конечно, ничего смешного… А потом вы увидели кучу ужасных маленьких зеленых домовых, которые вылезали из унитаза, верно?

Хлоя ничего не отвечает, довольствуясь тем, что испепеляет его взглядом.

– Не стоит играть со мной, мадемуазель Бошан, – предупреждает Александр.

– Он приходил, говорю вам. И ушел до вашего приезда.

– Теперь, когда я знаю, что вы наркоманка и алкоголичка, я больше не склонен вам верить… Странно, правда?

– В таком случае уходите. Покиньте мой дом.

Он поглубже устраивается в кресле и сверлит ее своими инквизиторскими глазами.

– Вы боитесь только одного: что я вас послушаюсь. Я ошибаюсь?

Она складывает руки на груди, уставившись в стену.

– На самом деле мне уже все равно. Пусть придет и зарежет меня.

– Зарежет вас? На мой взгляд, он хочет сделать с вами что-то другое, – развлекается Александр.

Хлоя чувствует, как ужас леденит ее еще влажную кожу.