— Нет, с этим пока все так же безуспешно, — сказал я. — Извини, Диваут, но я говорил тебе, что у меня не такие хорошие связи, как ты думаешь. Более того, я погряз в заботах с Ост-Индской компанией.

— Ничего удивительного. Ну что ж, только прошу, не забудь о своем обещании. Говори, что тебе от меня надо.

— Меня интересует один человек. Тебе знакомо имя Абсалом Пеппер?

— Конечно. — Он пробежал рукой по волосам, и огромный клок остался у него в пальцах. — Он был одним из моих ребят. Работал на ткацком станке.

Я замолчал, обдумывая его слова.

— Были ли у него какие-нибудь дела с Ост-Индской компанией?

— У него? Вряд ли. Знаешь, он не был для этого создан. Субтильный, невысокий, бледный, как девушка. И миловидный, как девушка. Некоторым женщинам теперь по нраву такие женоподобные мужчины. Что до твоего вопроса, то он не годился для дел с Крейвен-Хаусом. Мы все были готовы порвать эту чертову компанию на части, а он желал нам успеха, и все. Но он отлично управлялся со станком и был очень умен. Он был самым умным из нас, хотя не сразу скажешь. Вечно себе на уме, и в свободное время что-то записывал в маленькую книжицу. Знаешь ведь, большинство наших ребят не умеют ни читать, ни писать. Поэтому они смотрели на него, как на самого дьявола, и он относился к ним с дьявольским презрением.

— И что же он записывал в свою книжку? — спросил я.

Хейл покачал головой:

— Он не говорил, а я не догадался спросить, по правде говоря. Мы не были друзьями. Врагами тоже не были, пойми меня правильно, но и друзьями нас нельзя было назвать. Он делал свою работу и делал ее очень хорошо, но мне не нравился его гонор. Для работы — нормально, но для дружбы нет.

— А когда он умер, вы предложили его вдове компенсацию?

— Компенсацию? Ха-ха! Хорошенькое дельце. Бывает, мы выплачиваем компенсацию, когда умирает кто-то из товарищей, — если смерть связана с несчастным случаем на службе. Или еще если ребята любят этого парня. Но только не в случае с Пеппером — я слышал, он напился и утонул в реке. Думаю, скорее всего, его столкнули. Он был такой заносчивый. Может, толкнул кого-нибудь, а тот ответил.

— Значит, ваше объединение не платит его вдове ренту?

— Ренту? Шутишь, что ли? Да мы за хлеб-то с трудом платим, сам знаешь. Рента, ничего себе. Да, как я сказал, мы заботимся о своих. В прошлом году, когда умер Джереми Картер, после того как ему пальцы отрезало, мы собрали больше двух фунтов для его вдовы, но Джереми все любили, а его жена осталась с тремя малышами.

Я промолчал относительно этой суммы и той суммы, что Ост-Индская компания выплачивала вдове Пеппера.

— Что ж, я тебе ответил, а теперь твоя очередь, Уивер. В чем дело-то?

Сказать по правде, я и сам не знал.

— Слишком рано что-либо говорить.

Я тщательно подбирал слова, пытаясь решить, что можно рассказать, не слишком рискуя. Из-за опасности, нависшей надо мной и моими друзьями, мне вообще не хотелось ничего говорить, но Хейл был добр ко мне и вызывал доверие. И, что, быть может, еще важнее, поделившись с ним тем немногим, что знал, я имел шанс получить новые сведения. Поэтому я попросил его сохранять тайну и начал свой рассказ.

— В чем дело, я не знаю, — сказал я. — Но мне известно, что Ост-Индская компания решила платить его вдове внушительную ренту, приписав щедрость несуществующей гильдии ткачей шелка.

— Внушительную сумму, вот это да! — воскликнул Хейл. — Чего ж тогда бедняжка живет в нищете?

— Ты, наверное, ошибаешься. Я был в Твикенеме и видел, что дама живет замечательно для вдовы ткача, да и вообще для вдовы.

— Уивер, я и не думал, что ты такой болван. Его вдова не живет в Твикенеме. Она и мечтать не может жить в Твикенеме. Она живет в разваливающемся доме на Литтл-Тауэр-Хилл, и поверь, никакой ренты у нее нет. Зато у нее есть джин, и она считает, что ей повезло, если джина досталось много.

Мы поговорили еще немного в подобном духе, и, наконец разобравшись с дамами, я понял, что мистер Абсалом Пеппер был повинен в преступлении, которое распространено среди простолюдинов, а именно в двоеженстве. По этой причине, а также по многим другим, он начал вызывать у меня еще больший интерес.

В наемном экипаже по дороге к дому второй вдовы Пеппера Хейл никак не мог успокоиться.

— Здесь что-то не так, — сказал он с раздражением. Его голос походил на глухое рычание собаки, которая услышала едва различимые шаги. — На всем свете не сыщешь более безжалостных и скупых воров, чем Ост-Индская компания. Их ничего не интересует, кроме собственной прибыли, и если уж платят деньги так называемой вдове Пеппера, значит им нужно, чтобы она молчала. Они совершили что-то чудовищное. Наверняка они его убили, это уж точно. Сколько они ей платят?

Вопреки здравому смыслу, я назвал сумму.

— О черт, — выругался он, — поверить не могу. В голове не укладывается, что они столько платят и что она верит, будто получает эти деньги от нас. Ерунда какая-то, Уивер.

Он был, безусловно, прав. Мы с Элиасом пришли к такому же выводу. Сама сумма привлекала внимание, и было глупо пытаться таким образом скрыть преступление.

— Дама, с которой я беседовал, сказала нам, что Пеппер постоянно что-то записывал. Не оставил ли он каких-нибудь записей?

— Делать мне больше нечего — думать о записях какого-то ткача.

— Ты никогда не видел, что он записывал?

— Собственно говоря, видел, но толку от этого никакого, я же так и не выучился читать.

Увидев, что у меня округлились глаза и я пал духом, Хейл поспешно добавил:

— Да, я не умею читать, но буквы-то я знаю. Пеппер не писал буквами.

— Как это не писал буквами?

— Ну, были там и буквы, но в основном рисунки. Картинки разные.

— Рисунки чего?

— Трудно сказать, я ведь только мельком видел. Когда Пеппер увидел, что я смотрю на его записи, он сразу их убрал и грозно так зыркнул. Я попытался отшутиться, сказал, что не могу прочитать его записи, как и газету, но он не смягчился. Сказал, что я пытаюсь его обокрасть, а я сказал, что мне не нужны его бумаги и что они вообще вряд ли кому нужны.

— Но что было на этих рисунках? — снова спросил я.

— Мне удалось взглянуть лишь украдкой, — сказал Хейл, — но мне показалось, что он рисовал нас.

— Ткачей?

— Нет, не людей, а помещение или оборудование, станки. Я же говорил, взглянул я лишь мельком, но так мне показалось. Хотя не пойму, зачем кому-то понадобилось тайком рисовать ткачей и их оборудование. Кто будет смотреть на такую ерунду?

Разве что организация, которой ткачи шелка нанесли урон. Ост-Индская компания.

Хейл сказал кучеру, где остановиться. Я спрыгнул и протянул руку своему больному другу, но он покачал головой: