– Не стану. Но вы бы предложили мне присесть, а то как-то неловко посреди комнаты беседовать.

– Увы, мадмуазель, здесь только одно кресло, и его никак невозможно предоставить даме.

– Хорошо, тогда садитесь вы. Так будет еще романтичнее. Вы на троне, как повелитель тайного братства, я перед вами. Вся трепещущая в предвкушении своей страшной участи.

Максим хохотнул, но прошел к своему «трону» и сел. Даже принял подобающий случаю вид. Мне же было важным просто развести этих двоих как можно дальше друг от друга.

– Фу, душно тут у вас, – сказала я и расстегнула свое пальто. – Извольте спрашивать.

– Первый вопрос будет вполне романтическим, сударыня, – пообещал глава фальшивого тайного братства. – Вы развалили нам такое потрясающее дело!

– Действительно, – согласилась я, – так приятно, когда люди сами несут вам деньги. Достаточно их к этому чуть подтолкнуть.

– Вы правы! Так зачем вам это понадобилось?

– А зачем было убивать господина Пискарева? Впрочем, до него мне дела нет, он перед вами оказался виноват. По причине чрезмерной сообразительности. Он сам схожие фокусы любил устраивать, вот и ваши легко разоблачил. Но тут в убийстве обвинили моего доброго знакомого, а это мне очень не понравилось. Больше всего не понравилось, что вы так старались сделать это преступление назидательным для других, но ничего не предприняли, когда все сложилось иначе, когда это не удалось. Пошли бы до конца, убедили всех, что это ваше наказание провинившемуся, моего знакомого никто бы не стал обвинять, и я бы ни во что не вмешивалась. Не сумели ничего толкового придумать? Или возможностей недостало?

Похоже, что мои колкости не слишком тут понравились.

– Давайте отставим романтику в сторону, – сказал Максим, скривив губы, – и займемся деловыми вопросами.

– Как вам будет угодно, – легко согласилась я.

Разговаривая, я позволила себе прохаживаться туда-сюда, и мне это не запретили. Вот и сейчас я шагнула в ту сторону, которая меня привлекла более прочего, но тут меня остановили.

– Перестаньте уже болтаться по помещению! – раздраженно крикнул восседающий в кресле Максим, принимая более удобную позу.

– Как скажете, – ответила я самым послушным тоном.

– Как давно вам, ну и охранке само собой, стало известно о господине Куликове?

Знать бы кто это? Пришлось отвечать наобум:

– Вы о прозекторе?

– О нем!

– Почти сразу, через день или два после убийства Пискарева.

– Так какого рожна вы ходили к этому придурковатому оккультисту?

– Чтобы напугать его, и чтобы он вас напугал.

Вторая часть фразы явно не понравилась моему собеседнику, и он спросил, не пытаясь скрывать раздражение:

– Так это не он вам проболтался?

– Что вы! Единственное, что он сделал неправильно, так это не сумел скрыть свой страх, когда я заговорила про Пискарева. Кстати, а он, то есть господин магистр всяких глупых наук, жив?

– Живехонек, хотя, возможно, и зря. Впрочем, нас очень скоро здесь не будет.

– Это я и сам увидела – вы съезжаете отсюда. Нет, тут определенно душно.

Я сбросила свое пальто прямо на пол.

– Отчего вы так невеселы? Мне вот танцевать захотелось, – сказала я, не сумев придумать ничего более подходящего, чтобы добраться до нужного мне места.

И пошла хороводным шагом в нужную сторону, распахнув руки и подняв вверх платочек.

– Да угомонитесь вы наконец, или вас придется связать!

Я послушно замерла там, где меня застал окрик.

– Кто вам еще известен, помимо Куликова?

– Многие. Но не все. Вот хотелось бы ваше настоящее имя узнать, господин Шмель. Или вам больше нравится прозвище Трупоед?

Вообще-то я просто изо всех сил старалась тянуть время, очень я надеялась на сообразительность нашего Ивана Фроловича, на то, что он догадается сообщить о случившемся в первую голову Осипу Ивановичу, а уж тот подключит к делу и Никанора Андреевича, и штабс-ротмистра Ковалева с Фроловым. И все вместе они сообразят, где меня искать, тем более что именно про этот особняк упоминал шулер Аркадий и им это известно, пусть неизвестным оставалось точное его расположение. Но и иметь возможность получить в руки оружие тоже хотелось. Поэтому в паузах между фразами, когда Максим и Сергей переглядывались между собой, я неуловимыми шажочками «подплывала» все ближе и ближе к висящей на стене обоюдоострой шпаге, которую присмотрела и которую сочла самым подходящим для себя оружием.

– Многие? А точнее? Сережа, запри дверь, не хотелось бы, чтобы нам помешали в столь интересный момент. Вы, барышня, держитесь от оружия подальше, не ровен час, порежетесь.

Я поняла, что более удобного случая мне не представится, и, сделав последний шаг, сняла шпагу со стены.

– Видите, я знаю, с какой стороны ее держать, чтобы не порезаться.

Оставался крохотный шанс, что у Максима окажется спрятанным под одеждой заряженный револьвер, пусть я и была уверена в обратном. Но будь даже так, сейчас, когда мы разговорились, он не станет стрелять с ходу. Да и шпага в моих руках должна его спровоцировать на другое, ему обязательно захочется проучить меня, выбить оружие из моей руки, возможно даже нанести небольшую рану…

– О господи! Что вы себе вообразили? Что с этой железякой вы способны будете устоять против нас двоих?

– Фи! Вдвоем на одну девушку, это даже для таких редкостных мерзавцев, как вы, будет слишком.

– Хорошо, придется дать вам урок.

Максим спрыгнул с постамента, на котором стояло кресло, подошел к стене и взял в обе руки по сабле. Я скосила глаза на стоявшего возле двери второго соучастника. Тот даже не шелохнулся.

– Сережа, ты случаем не угощал барышню кокаином? А то она явно не в себе. С непривычки этакое случается.

– Никак нет, ваше высокоблагородие! – со смешком рявкнул в ответ Сережа.

– Тогда я вовсе вас не понимаю, – заявил Шмель и закрутил сабли так, что послышалось жужжание рассекаемого воздуха, словно шмель зажужжал.

Может, еще и вот этот трюк послужил поводом для его клички? Впрочем, не знай я, как это проделывают настоящие мастера, так ничего бы и не приметила, и меня, пожалуй, все это напугало бы. Но я как раз заметила, что дается господину Трупоеду это упражнение с некоторым трудом. Нет, ну говорят же людям, что кокаин – это зараза и отрава, что ничего в нем хорошего, а один вред. Не слушают!

– Бросьте шпагу, я ведь и убить могу. Пока это не к спеху, но могу и поспешить.

– Вот еще! Глупости говорите, господин Трупоед. А отчего у вас такая гадкая кличка? Шмель была куда более симпатичной.

Кажется, я верно заметила, что новое прозвище его обладателю не по нраву, и сумела его разозлить. Он слишком открыто кинулся в атаку, я даже парировать не стала, лишь ускользнула от него тем скользящим шагом, который мне показал мой учитель фехтования. От неожиданности мой противник едва устоял на ногах. Вторая его атака была уже более подготовленной, но я к тому моменту оказалась близко к креслу и схватила с него бархатное покрывало. Стул под ним оказался довольно обшарпанным. Юбку моего платья использовать для трюков, что мы разучивали с месье Дешаном, было сложно – слишком плотная ткань и пошита узковато. Да и ноги заголять при этих невежах не хотелось. А движения юбка сковывала довольно сильно, да и вторая сабля в руках противника заставляла задуматься о дополнительной защите. Вот я и намотала покрывало на левую руку, хоть и понимала, что выдаю этим себя с головой – неумеха этак поступить ни за что бы не догадалась. Господин Трупоед весьма удивился, но заставил себя сосредоточиться и не кидаться на меня сломя голову. Я же старалась все время стоять лицом ко входу, чтобы видеть и второго своего врага. Тот покуда пребывал в безмятежности, разве что наслаждался нежданной забавой. Даже закурил и, судя по коробке, именно папиросы «Ира». Значит, и тут я верно догадалась, что это именно он убил Валентина Пискарева.