– Вж… Ох, прости господи! Вжевжевржецкий! Или шибко похоже…

– Тогда возможно Пшебржецкий?

– Ахти! – жутко смутился гость. – Ваша правда. А вы, выходит, без меня додумались?

– Не стану врать, не додумался. Случайно увидел вывеску. А теперь и вы мою догадку подтвердили. Так что с меня причитается.

– Да я не за тем пришел! – запротестовал дворник. – Мне уж самому невмоготу стало. На что ни гляну, начинаю скрипучую фамилию выдумывать. А тут словно стрельнуло в голове, ну все, думаю, вспомнил! И сызнова засумневался, а ну не так? Решил к вам прийти и от этой муки себя избавить.

Петя от души рассмеялся и, несмотря на все возражения, вручил гостю обещанную награду.

– Петр Александрович! Господин Вяткин на телефоне!

– Бегу!

Петя распрощался с донельзя довольным дворником и кинулся к телефонному аппарату:

– Здравствуйте, Григорий Алексеевич!

– Здравствуйте, Петр Александрович! Нашел я человека из той группы и даже о встрече с ним уговорился.

– Это вы не про господина Васильева?

По ту сторону телефонного провода помолчали и, кажется, даже ругнулись потихоньку.

– Вы, стало быть, его и сами разыскали?

– Нет, не разыскал пока, но уже знаю про него.

– Вот и славненько. Стало быть, я не зря старался. Господин Васильев работает в конторе купца Милованова, что на Миллионной. Пригласил нас для разговора туда к шести вечера, ко времени, как рабочий день будет закончен, но ему придется дождаться кого-то или чего-то. Говорит, поможем ему скоротать время.

– Тогда я за вами заеду без четверти шесть?

– Замечательно. До скорой встречи.

Контора купца первой гильдии Милованова Федора Христиановича располагалась в самом начале Миллионной улицы, в двух шагах от дома полиции. И от редакции газеты ходу было до нее не более пяти минут, а на санях и того меньше.

Бывший студент Алексей Васильев встретил их у входа и провел к себе в конторку. На его столе стоял арифмометр[76]и лежали счеты, из чего Петя сделал вывод, что тот служит здесь по бухгалтерской части.

– У нас к вам, господин Васильев, всего один вопрос, – начал господин журналист. – И просим вас поверить нам на слово, что он не праздный, а важный для нас.

– Верю, верю! – засмеялся Васильев. – Догадываюсь, что он связан с не слишком для меня приятными воспоминаниями, но готов на него ответить.

– Не могли бы описать нам человека по кличке Шмель? Каков он был, ну и приметы тоже интересны.

– Да сколько угодно, я уж про это в полиции не раз рассказывал, мне даже припоминать ничего не нужно. Неприятный был человек, но сразу этого не понять. На первый взгляд славный, интеллигентный, начитанный. Не только Карла Маркса в разговорах упоминал, но и Канта с Гегелем, и Адама Смита.

Петя, к своему стыду, никого из этих людей не знал. Разве что о Канте слышал, что это немецкий философ. Но переспрашивать, кто такие, случай был неподходящий.

– Мы как раз по поводу Канта однажды повздорили, – продолжил бывший студент. – Не помню в точности, с чего разговор начался, но я тогда из Канта стал цитаты приводить, никак с точкой зрения того господина не совпадающие. Он встал напротив меня, заглянул в глаза, и у меня аж мурашки по коже пробежали. Колючий взгляд сделался, страшный. «Да кто вы такой, – спрашивает, – чтобы мне возражать!» Но тем и ограничился. А стояли мы тогда буквально нос к носу, так что с уверенностью могу сказать, что роста он было точно такого, как я. Собственно говоря, это все, что я могу о нем сказать существенного.

– Тогда опишите его внешность поподробнее, – попросил Петя.

– Выправка у него была офицерская, это тоже с уверенностью сказать могу. Одевался во френч полувоенного покроя, бриджи и сапоги предпочитал брюкам и ботинкам, хотя и в них бывал одет. Волосы светло-русые. Бородка шкиперского фасону. Глаза серые. Губы не толстые и не тонкие. А в целом, как я уже сказал, очень приятной наружности, да и по впечатлениям приятен, пока не поймешь его натуру.

За стеной конторки раздался непонятный шум. Васильев прислушался и побледнел.

– Не приведи господь! – прошептал он.

– Да что там такого? – тоже очень тихо спросил Петя.

И тут же понял, что происходит за стеной.

– Это ограбление! – крикнули там. – Стоять тихо, стрелять стану, не предупреждая.

– В двух шагах от дома полиции! – тихо удивился журналист. – Что же делать?

– Не знаю! – заметался по комнате Васильев. – Но если случится ограбление, места этого мне точно не видать. Виноват, нет ли – все на меня запишут! Я же поднадзорный!

Петя подкрался к двери, соединяющей эту комнатку с помещением, где происходило ограбление, приоткрыл ее на палец. Бандитов не увидел, лишь рассмотрел бледного мужчину, трясущимися руками достающего из сейфа пачки денег.

– Знать бы, сколько их там, грабителей! – прошептал он. – Жаль, что отсюда не видать!

И перебежал ко второй двери, ведущей в коридор. По счастью, та открывалась так, что была видна дверь соседней комнаты. На пороге стоял человек с револьвером в руке и непрестанно озирался по сторонам.

– Так. Похоже, что всего двое, – сообщил Петя. – Один в той комнате, второй возле двери. Головой вертит непрестанно, значит, у выхода на улицу никто из грабителей не сторожит.

– Так, может, снаружи еще кто есть? – высказал предположение на удивление спокойный журналист.

– Непременно есть, – согласился Петя. – Сани там стоят, и в них должен быть третий.

– Господи, что же делать-то? – продолжал нервничать Васильев. – Телефон у нас в кабинете управляющего, нужно как раз мимо грабителей шагать.

– Я вот что предлагаю, – на секунду задумавшись, произнес Петя. – Мои сани тоже неподалеку стоят. Пока рисковать не станем, вдруг в самом деле стрелять начнут. Но как грабители выбегут, мы следом и в погоню, а вы, Алексей, к телефону побежите. Или лучше того, напрямую в полицию, быстрее может получиться.

Говоря эти слова, Петя успел надеть шинель, глядя на него, оделся и господин Вяткин. И Алексей Васильев тоже надел свою студенческую, пусть сейчас и без петличек со значком университета, шинель.

Ждать долго не пришлось, уже через минуту, заставив Петю отскочить от двери, по коридору к выходу скорым шагом протопали люди, совершившие, считай, что у них на глазах, ограбление.

Петя выждал, когда хлопнет уличная дверь, и бросился вдогонку. Успел услышать, как Васильев крикнул: «Архипыч, беги в полицию!» – и выскочил из помещения купеческой конторы. Вдоль по Миллионной во весь опор уносились запряженные парой лошадей сани.