Мы несколько раз сшиблись с Максимом, я до поры лишь защищалась и старательно разрывала дистанцию, уходя то вправо, то влево. Наконец улучила момент для ответной атаки, отбив саблю в левой руке своим плащом, дав пройти клинку второй сабли у себя над головой, и нанесла рубящий удар в бок, уходя одновременно за спину противнику.

Тот замер от удивления, но сделал вид, что такой поворот событий его ничуть не обескуражил, взвинтил темп и тут же нарвался на укол в ногу чуть выше колена. Я насела на него, заставляя отступать к стене, он попытался не дать зажать себя в угол, неуверенно принял защиту левой рукой и остался с одной саблей. Вторая зазвенела у меня под ногами, и я сочла правильным на мгновение отвлечься от боя и отшвырнуть ее подальше. Трупоед сам стал пятиться в угол и, едва не оставшись окончательно безоружным, закричал:

– Да пристрели ты эту дрянь!

И ринулся в атаку. Сергей достал револьвер, сделал несколько шагов к нам, но умно не стал приближаться слишком близко.

– Разверни ее, она за тобой прячется.

Мой противник отчаянно прыгнул в сторону и, потеряв равновесие, из-за раны в ноге не смог устоять и повалился на пол.

Щелкнул спущенный курок, но и только.

– Что за черт?

Сергей рванулся к стене, пытаясь схватить хоть что-то из висевшего там оружия, но получил жестокий удар шпагой по руке. Плашмя, но очень сильно, с оттягом. Ему хватило духу стерпеть боль и кинуться на меня, замахиваясь кулаком. Зря он это сделал! Покрывало соскользнуло с моей руки, и я, уходя в сторону, поймала его ладонь, та почти выскользнула, отчего-то оказавшись очень потной, но один палец мне удалось ухватить так, как надо. Промахнувшись, он проскочил мимо меня, я к тому же дернула этот злосчастный палец вверх и на себя, противно хрустнуло, а моя правая нога, сделав подсечку, заставила бандита совершить кульбит[78]и рухнуть затылком на жесткий пол. Он даже не шевельнулся. Впрочем, и первый противник все еще не успел подняться. Я без зазрения совести стукнула его шпагой по затылку, так же, как секундой ранее стукнула его сообщника по руке.

– Вот ведь как аккуратно вышло, – сказала я, оглядевшись. – Этот лицом вниз слева направо, второй лицом вверх и головой в другую сторону.

Я сочла правильным для полной симметрии поправить одному из них ноги. Затем на всякий случай вынула ключ из двери, подняла револьвер, села в кресло и стала его заряжать, глупо хихикая. Этот глупый смех, с одной стороны, был следствием нервного напряжения, но был для него и настоящий повод. Я просто сожалела, что тут не было зрителей! Ну вот каково это должно было смотреться со стороны: два вооруженных злодея нападают на девушку в гимназическом платье, фартучке с кружевными оборками и с бантами в косах?

Через минуту оба сразу стали подавать признаки жизни. Первым сумел сесть Максим.

– Оставайтесь на месте, господа, стреляю я не хуже, чем владею шпагой, – очень спокойно велела я.

– Револьвер не заряжен, Максим, – промычал Сергей и взвыл, оперевшись на сломанную руку.

– Это у вас он оказался не заряжен, а у меня заряжен. Теми патронами, что я из него вытащила в карете.

Тут уж незадачливый конвоир попросту заскрежетал зубами под тем взглядом, что его удостоил сообщник. Они переглянулись еще раз, пытаясь безмолвно сговориться об атаке на меня. Но тут Сергей вновь скрючился от боли в руке.

– Максим, из меня боец не выйдет, – пробормотал он, – она мне еще и палец сломала.

– Вот незадача, – сказала я. – Всякий раз эти пальцы у меня ломаются. Вроде тронешь их нежненько, легонько, а они ломаются, – произнесла я, укоряя саму себя, и добавила назидательно: – Это оттого, что некоторые неблагородно кидаются на беззащитных девушек, потеряв голову от чувства безнаказанности. Вы уж, господа, коли сели в лужу, так сидите в ней тихо. А то я, в отличие от вас, свои обещания всегда исполняю. Э-э-э… я вам уже пообещала не жалеть вас?

– На что вы надеетесь? – спросил Максим, стараясь говорить ровно. – Скоро наши люди хватятся нас. Вам не устоять, там две дюжины человек.

– Во-первых, за это самое «скоро» может произойти очень многое, – тут я отчего-то снова глупо хихикнула. – Во-вторых, сюда не так просто ворваться. В-третьих, когда я пристрелю пару человек, остальные просто сбегут. Очень им нужно из-за вас под пули лезть. И, в конце концов, я могу им рассказать, как вы их задумали надуть.

– А это-то вам откуда стало известно?

Я едва не расхохоталась. То, что попаду в точку с этим высказыванием, я не сомневалась, но что хваленый Шмель так легко на это поддастся, даже не рассчитывала.

– Я вам сразу и честно сказала, что знаю очень многое. Сказала же, разве не так? К примеру, о вашей деятельности в Томске. Так что убедить ваших людей мне труда не составит.

Теперь уже оба заскрежетали зубами.

– Чтобы не было скучно, господа, предлагаю побеседовать. Вы мне на пару вопросов ответите, я отвечу на ваши. Вдруг вам мои ответы пригодятся на следствии?

– Так и наши ответы могут пригодиться следствию, – резонно заметил господин Трупоед. – Впрочем, спрашивайте.

– Что здесь происходило, – я вновь обвела рукой эту залу, – я в общих чертах представляю. Но вот детали мне не известны. Вы затеяли игру в тайное общество? Так? Заманивали сюда тех, у кого водятся деньги и кто жаждет острых ощущений или неких тайных знаний, о которых вы сами имеете весьма смутное представление. Я знаю, как и где вы искали себе жертвы. Но как заставляли потом расставаться с деньгами?

– Да проще простого, – довольно охотно стал отвечать организатор этого дела. – Приходит такой простофиля сюда, а тут для него целый цирк приготовлен. Факелы, плащи с капюшонами, девы с обнаженной грудью. Простофилю заранее предупреждают, что он должен принести в жертву капельку чужой крови. Но делать это следует осторожно, ему и самому в следующий раз придется лечь на жертвенный стол, чтобы его капля крови стала жертвой. Если вдруг даже такой малости пугались, начинались обычные разговоры с обвинениями в трусости. Ни один не отказался! А как приходят сюда, им помимо прочих фокусов чашу с вином подносят.

– А в вино вы что подмешивали?

– Опий или еще что, тут Куликов у нас главным специалистом был. У человека еще достает сил дойти до жертвенного алтаря…

– Это там, где для меня вы кровью простынку измазали? Небось животное какое прирезали?

– Да нет, на бойне купили свежей крови.

– Ладно, что дальше?

– Дальше? Дальше наш простофиля засыпает и просыпается с ножом в руке и в объятиях хладного трупа.

Вот зачем им прозектор Куликов был нужен! Он же практически хозяйничал в морге больницы и мог на время оттуда трупы забирать вот для таких «невинных розыгрышей», от которых странным делом ни один человек рассудка не лишился. Хотя откуда мне знать, может, кто и сошел с ума. На всякий случай я уточнила: