Как я и ожидал, Жак закричал сорванным голосом:

– Хватит!.. Я все скажу!.. Только не трогайте, они в этом не участвовали!

Исполнитель приговора остановил взмах меча, но опустил острием на шею, давая несчастному ощутить смертоносный холод острой стали.

– Правда? – спросил я с сомнением.

– Я все замыслил, – прокричал Жак, – и осуществил здесь сам!.. Эти люди просто выполняют приказы! По эту сторону Зачарованного Места всем руководил я!

Я кивнул разведчику:

– Продолжай.

Тот, все поняв, прежним пинком под колени быстро опустил вставшего было на ноги пленника. Сверкнул меч, звук раздался отвратительно сочный, словно рубили свежую говядину, только чуточку хрустнуло, когда лезвие рассекло шейные позвонки.

Голова свалилась на пол, покатилась, оставляя кровавую дорожку из рассеченных артерий.

Разведчик выпустил тело, оно рухнуло на пол, из обрубка шеи тоже хлещет кровь струей, но из головы выплескивается почему-то больше.

Жак простонал:

– Хватит… Я больше не вынесу…

Я указал на Милфорда и его людей, сказал ровным голосом:

– Вот их жизни для меня ценны, а вы все только статистика. Погибнет вас сто человек или тысячи – ничтожная малость для империи. Так что, Милфорд… руби!

– Не-е-ет! – прокричал Жак. – Ваш маркиз упрятан в охотничьем домике!.. Всего три мили отсюда, сразу за первыми деревьями!.. Не убивайте никого больше!..

Милфорд знаком велел разведчику задержать меч над головой второго, я сказал проникновенно:

– Вдруг вы все еще не поняли, объясняю доступно, как демократ демократу. Сейчас вот мои люди отправятся в тот домик, и если не найдут маркиза, то всех вас сперва подвесят за гениталии повыше к потолку, пока плотники обстругивают колья, на которые затем насадят по одному друг против друга. Лично вас в виде особой любезности водрузим на кол последним. Поверьте, это красиво, когда хорошо заточенное деревянное острие входит в анус, а через несколько часов, пока захлебываетесь в крике, зрелищно высовывается, покрытое кровью и экскрементами, у вас изо рта.

Он прошептал, едва не теряя сознание:

– Он там, клянусь… Поскорее посылайте своих людей…

Я кивнул Милфорду:

– Выполняйте. Надеюсь, это существо, что собиралось править миром, дало верные координаты.

Он хмыкнул:

– Уверен. Стоило только на него посмотреть. Я возьму с собой запасную лошадь. Достаточно, как думаю.

– Верно, – одобрил я, – не на телеге же знатному маркизу ездить. В том охотничьем домике, думаю, минимальная охрана…

Он ответил быстро:

– Тогда пошлю за ним тройку воинов?

Я кивнул:

– Действуй.

Он быстро отдал приказы, один выскользнул наружу, почти сразу послышался удаляющийся топот четырех коней.

Я неспешно повернулся к Жаку, он чуть пришел в себя, по выражению лица видно, с каким напряжением работает его мозг, выискивая варианты, как вывернуться из ситуации, а возможности все еще есть…

Мне его сосредоточение не понравилось, и, чтобы сразу сбить настрой на борьбу, я обнажил меч и приставил ему к горлу.

– Быстро имена всех в герцогстве, кто участвовал в заговоре!..

Он побледнел, проговорил медленно:

– Я не…

Сообразительный Милфорд без раздумий и мерехлюндий схватил свой меч и, не вынимая из ножен, с силой ударил его в промежность.

Жак взвыл, согнулся пополам, я едва успел убрать лезвие, а он ухватился за гениталии и рухнул на пол, всхлипывая и причитая жалким голосом.

– Убери руки, – потребовал Милфорд. – Все равно тебе эти штуки в аду не понадобятся.

Жак прокричал стонущим голосом:

– Я все скажу!.. Только не бейте!

Милфорд весело взглянул на меня и отступил, держа меч наготове. Кто-то из разведчиков сказал с презрением:

– Как легко сдаются. Что за люди?

– Интеллигенты, – пояснил я, – их отбирали и выращивали по всему герцогству несколько поколений. У них жестокость ну совсем вытравили, а как без нее жить культурному человеку? Потому можно даже не прибегать к допросу третьей степени, а просто топнуть ногой.

Милфорд добавил:

– Сразу пустит лужу и все расскажет.

Несколько разведчиков тут же приступили к вытряхиванию имен сообщников, кто и где работал по их приказам в герцогстве, имена, адреса.

Среди захваченных нашелся еще и некий Герник, который знал едва ли не больше, чем сам их идейный руководитель в герцогстве Жак, и сейчас, торопясь и захлебываясь словами, сдавал всех, торопясь опередить соратников.

Со стороны леса в оконном проеме показались четверо всадников в ряд, трое разведчиков и маркиз, что выделяется среди них, как павлин среди серых гусей: в яркой одежде, на голове голубая шляпа с разноцветными перьями, а когда грациозно покинул седло, в глаза бросился широкий золотой пояс, почти как мой, только украшен ярче и заметнее.

Штаны заканчиваются под коленями широкими буфами, дальше белоснежные чулки ведут в изящные туфли с небольшим каблуком, пряжка украшена чем-то блестящим, на голове белый парик с безукоризненными буклями, разве что лицо из-за пребывания в плену не припудрено, хотя под правым глазом все же прилеплена мушка, но значения ее я с ходу не припомнил.

Он сделал вперед два быстрых шага, красивым жестом сорвал с головы шляпу и, подпрыгнув, низко склонился и широко взмахнул ею над выставленным вперед носком блестящий туфли, а затем сделал еще несколько сложных па с подпрыгиванием и помахиванием шляпой.

Разведчики с интересом смотрели на раскланивающегося маркиза, как люди смотрят на танцующего перед утками селезня.

Я дожидался, когда он закончит сложнейший ритуал приветствия, у маркиза все движения отточены до блеска, наконец он остановился и сказал проникновенно сладким и учтивейшим голосом:

– Ваше величество!.. Ваш командир отряда сообщил, что я своим освобождением обязан лично императору Ричарду… Это настолько неслыханная честь, что войдет во все летописи моего рода…

Я отмахнулся:

– Маркиз, как сюзерен, я обязан бдить и защищать права и свободы каждого гражданина империи. Каждый должен знать и чувствовать на своей шкуре, что он под защитой закона и будущей Конституции и что от этой защиты никуда не денется. И я это весьма подтвердил на этом вящем примере. Вы этот пример для империи, маркиз!

Он красиво поклонился.

– Ваше величество! Это войдет…

Я прервал:

– Пока отдохните пару минут, а то и три, мы тут закончим, и вскоре увидите великолепные стены блистательного Волсингейна.