Да, ей действительно было не до флирта, и она открыла беглый огонь на поражение едва ли не раньше, чем противник поднялся из траншей, чтобы пойти в атаку. Если первая половина фразы была простым ответом на поставленный вопрос, то вторая представляла собой откровенное и недвусмысленное предложение катиться ко всем чертям, грубость которого была лишь слегка завуалирована холодной вежливостью тона.

– Как знать, – сказал Сиверов. – А вдруг я – добрый волшебник и у меня есть один лишний билетик до Риги?

Женщина приподняла правую бровь, которой природа и твердая, опытная рука владелицы придали безупречную форму.

– "Вдруг" или есть?

Тон у нее теперь был совсем другой: по-прежнему напряженный и настороженный, но вместе с тем деловой. Ей действительно нужно было срочно попасть в Ригу, и она была готова принять любые условия.

Прозвучавшее по радио предупреждение о том, что регистрация на рейс до Риги заканчивается, укрепило ее решимость, и, когда Глеб сказал: "Идемте", она только молча кивнула и устремилась вслед за ним к соседней стойке, откуда на них уже нетерпеливо поглядывала служащая.

Последняя бросила на Сиверова еще один быстрый взгляд, в котором сквозила явная ирония. Чувствовалось, что ей до смерти хочется ввернуть что-нибудь ядовитое по поводу так называемой служебной необходимости, которая, надо полагать, требует наличия вблизи каждого уважающего себя агента национальной безопасности сногсшибательной красотки. Ход мыслей симпатичной служащей был Глебу предельно ясен: с его стороны имело место явное использование служебного положения в личных, и притом очень неблаговидных, целях. Сначала более или менее грубое и откровенное заигрывание в самолете под бесплатную аэрофлотскую выпивку, затем продолжение банкета в каком-нибудь рижском кабаке с пьяной похвальбой и швырянием направо и налево казенных денег... а может, и сразу в гостиничном номере. А потом отправленный с большого похмелья рапорт начальству: агент, мол, на связь не вышел. Или, наоборот, вышел, но потребовал, сволочь такая, дополнительной оплаты. Так что переведите на мой счет еще долларов пятьсот, а лучше уж сразу тысячу... На пиво. Вот и вся служебная необходимость.

Читая мысли служащей, Сиверов не забыл заглянуть в паспорт прекрасной незнакомки. Звали это дивное создание Анной; фамилия была латышская, как и акцент, длинная, труднопроизносимая, а паспорт – российский.

– Счастливого пути, – сказала служащая, протягивая через стойку паспорта и билеты. И, не удержавшись все-таки, добавила, бросив на Глеба еще один красноречивый взгляд: – Удачи в делах.

– Большое спасибо, – опустив со лба на переносицу темные очки, нейтральным тоном ответил Сиверов.

Регистрация уже закончилась, посадка тоже близилась к концу, и ему пришлось снова воспользоваться удостоверением офицера ФСБ, чтобы проложить себе и своей спутнице дорогу в обход стойки таможенного досмотра. Предполетные формальности, таким образом, отняли совсем немного времени; по пути в самолет Глеб без особого раскаяния думал о том, что за последнюю четверть часа успел наследить, как корова в валенках, и что герои шпионских романов так себя не ведут.

– Вы не волшебник, – сказала его спутница по имени Анна, – вы просто господь бог.

– Бросьте, – сказал Слепой не без легкой досады. – Вы же видели мою волшебную палочку.

– Это плохо?

– Ничего особенного, – вздохнул он. – Но...

– Понимаю. Я ничего не видела, а если видела, то уже забыла, что именно.

Глеб рассмеялся. Ему, в отличие от большинства мужчин, нравились умные женщины – те из них, что действительно умны, а не только считают себя умными.

– Меня зовут Федор, – представился он именем, записанным в его паспорте и удостоверении.

– Хорошее русское имя, – сказала она. – А теперь еще и редкое. А я не стану представляться. По-моему, в этом нет необходимости.

Глеб еще раз отметил про себя, что спутница ему досталась необыкновенная. Мало того что красива и умна, так еще и замечает все вокруг – мгновенно оценивает происходящее и фиксирует, как шпионская видеокамера.

– Вы мне действительно очень помогли, – сказала Анна. – Я ваша должница.

Глеб подумал, что сплав ума и красоты на самом деле страшное оружие. Недаром, ох недаром его так боятся мужчины! Бог знает о чем она в действительности думает, эта Анна, что чувствует в данный момент; она машинально, по привычке, а может быть, и с каким-то тайным умыслом уже раскинула паутину своего неотразимого очарования и продолжает выбрасывать все новые нити, каждым произнесенным словом, каждой мимолетной улыбкой и взглядом из-под ресниц укрепляя и расширяя смертоносную для мужчин сеть. К счастью, в данный момент Сиверов был в полной безопасности: поскольку знакомство их было мимолетным и не имело видимых перспектив продолжения, никакого умысла в поведении его спутницы просто не могло быть. Очаровывать мужчин было ей присуще так же, как включенной лампе – светить, не более того.

Придя к такому выводу, Слепой расслабился – ровно настолько, насколько мог себе позволить, – и отдался во власть ее очарования. Их места в салоне самолета были рядом – видимо, бронировала их какая-то семейная, а может быть, просто приятельская пара. Теперь такой парой стали Глеб и Анна – временно, на какой-нибудь час. Они немного поболтали; ни на что не рассчитывая (и не собираясь в силу множества причин ничего предпринимать в данном направлении), просто чтобы не обманывать ожиданий привыкшей к повышенному мужскому вниманию красавицы, Сиверов предложил встретиться вечером и где-нибудь посидеть. Как он и ожидал, это предложение было встречено вежливым отказом: мол, я бы с удовольствием, но близкий мне человек серьезно болен, жизнь его находится под угрозой, так что, сами понимаете... Это было очень похоже на правду; Глеб выразил сочувствие, предложил помощь и снова получил отказ – по-прежнему теплый, даже дружеский, но абсолютно недвусмысленный. Все, что в силах человеческих, будет сделано и без него, а на большее он вряд ли способен, поскольку волшебником все-таки, как ни крути, не является. Сиверов выразил надежду, что все кончится благополучно, а потом самолет набрал высоту, и спутница, сославшись на смертельную усталость, с извинениями попросила разрешения хоть чуточку вздремнуть.

– Признаться, я и сам сегодня глаз не сомкнул, – сообщил он.

– Шпионские страсти? – улыбнулась Анна.

– Просто работа, – возразил Глеб. – Абсолютно ничего интересного. Скучища смертная. Надоело.

Женщина не стала с этим спорить – возможно, потому, что сама знала, какой скучной и рутинной бывает порой не только работа агента спецслужб, но и любая работа вообще, даже горячо любимая. Но скорее всего, ее молчаливое согласие со словами Сиверова было продиктовано обыкновенной усталостью и желанием поскорее покончить с вежливой, ничего не значащей дорожной болтовней. Еще раз одарив его милой улыбкой, она откинулась в кресле, закрыла глаза и почти сразу задышала глубоко и ровно.