Всякий раз, как кто-то из ее невольной свиты врезался в высокие, вырубленные в сплошной скале ступени, Таня вместо него говорила: «Ух!»

Лестница казалась бесконечной. Площадок не встречалось: когда ее вырубали, никто такими строительными изысками не заморачивался. Ступеней через сто от Тани добровольно отпал один хмырь, еще через пятьдесят – другой, и последним отвалился окончательно измочаленный упырек, которого Таня вообще не хотела отпускать, хотя тот давно рвался, чтобы освободиться, и внутри у него что-то жалобно булькало.

– Мо-я по-ду-шеч-ка! – горестно выдохнула Таня, разделив свою жалобу на шесть ступенек.

Таня набрала такую скорость, что подступившая тошнота заблудилась в горле. Таня потеряла ориентацию в пространстве. Ощущала то скользящие, то болезненные удары по рукам, плечам, спине. Чтобы затормозить, не приходилось и мечтать: скорость была слишком высокой, а защита громоздкой. Возможно, она и оберегала от самых сильных ударов, но она же ускоряла падение. Выставишь руку – сломает как спичку. Единственный шанс уцелеть: страховать голову.

Неожиданно ступеньки оборвались, и Таня поняла, что падает. Она закричала смазанным криком человека, не успевшего по-настоящему испугаться. Еще через несколько мгновений, прошедших в томительном ожидании удара, Таня ощутила, как что-то подхватило ее.

– Чебурыхнус парашютис форте! – запоздало выдохнула она, забыв, что без перстня ускоренное тормозящее заклинание не сработает. Да и поздно тормозить, когда ты уже упал.

Таня попыталась привстать. Ее окружала сосущая темень. Все же Таня ощутила, что лежит не на камнях и не в воде, а на чем-то живом и теплом. Внизу непрерывно плескала и терлась о камни вода: океан отыскал сюда лазейку.

Таня не до конца осмыслила, что это означает, когда кто-то зажег спичку. Спичка оказалась смолистой сосной. Таня лежала на громадной ладони, а к ней со всех сторон, сталкиваясь лбами, склонялись десятки страшных голов. Титаны.

– Та…я Гро!.. Тая… Гро!..

Тибидохс содрогнулся. Голос, вырвавшийся из сотен глоток, был подобен урагану. Тане показалось: дыханием титана с нее смело все волосы. Чтобы ее не снесло, она вынуждена была ухватиться за палец титана – толстый, как телеграфный столб.

Бриарей, старший из титанов, был так огромен, что Котт и Гиетт казались рядом с ним мальчиками на подхвате, которым только и можно поручить, что взять под мышку пару китов и куда-нибудь их оттаранить.

– Тихо все! К нам при-а Та-я Гро! – Бриарей взмахнул девяносто девятью руками.

В сотой руке он держал Таню.

– Та-я Гро! Мы жда-и те-я! Мы о-ень лю-или т-вою ма-у Со-ию. О-а наве-ала нас ка-дый день!

– Каждый? – спросила Таня.

Голова у нее дико кружилась. Горящая сосна слепила. На шинели нитями висели слюни нежити.

Простой вопрос ввел титанов в тяжкие раздумья. Они стали переглядываться, пыхтеть, ворочаться и сотрясать Тибидохс. Таня не позавидовала тем, кто сейчас наверху. Конечно, школа не обрушится из-за скрепляющих камни башен заклинаний, но целой посуды на столах останется немного.

– Нет, бы-и дни, когда она нас не на-ещала! О-о-енно ко-а ста-а встре-аться с т-оим о-цом Леопо..! – ревниво сказал Котт и стал перечислять эти дни.

Другие гекатонхейры его придирчиво поправляли. Один раз дело дошло до драки, когда семнадцатая голова Бриарея разошлась с пятой головой Котта во мнении по поводу двенадцатого мая. В драке приняло участие около сорока рук, и, если бы ноги вовремя не попятились, отдаляя дерущихся друг от друга, пятой голове Котта оборвали бы уши.

Таня робко переводила взгляд с одной головы на другую. Все они были разного возраста. Таня видела и совсем юные лица, и лица дряхлых старцев. Интересно почему? Может, головы гекатонхейров со временем отмирают, а где-то рядом на проклюнувшихся шеях вырастают новые, как листья на деревьях?

Громадный, как бревно, палец пролетел над Таниной головой и ударил по ладони в то место, где она сидела. Таня едва успела отпрыгнуть.

– Ты меня чуть не убил! – крикнула она.

Гекатонхейр уже остывал. Он оторвал от ладони палец и попросил прощения.

– Но что я сделала?

– Ты улы-алась, но тебе было не смешно! Ты п-итво-ялась! Бо-ше не де-ай так!

Таня торопливо пообещала не улыбаться, тем более что улыбаться ей точно расхотелось. Она смогла наконец сформулировать для себя, что больше всего поражало ее в титанах. Титаны были не просто серьезны. Они были неотделимы от серьезности. Все, что лежало за пределами правды, воспринималось ими как ложь. Наверное, такими были все древние существа, не ведавшие и не признававшие лжи даже в виде шутки.

Когда много веков назад первый в человеческом роду сказал «Брошу камень!» и замахнулся пустой рукой – все племя стояло в величайшем недоумении, не зная, как это понимать. Что это? Появление первой шутки? Первой тактической хитрости? Первой лжи? Или все это: ложь, шутка и хитрость – на самом деле вариации одного и того же?

«Буду помалкивать! А то прибьют еще!» – озабоченно подумала Таня.

– Мы при-ли в Ти-идохс, ч-обы у-идеть те-я! Мы тебе ве-им, по-ому что ты дочь Со… – сказал Бриарей.

Таня на всякий случай промолчала. Для кого-то молчание – золото, а для нее просто выживание.

– Птица ти-анов – наш ста-ый друг! Мы пе-ед ней в до-олгу!

Речь Бриарея, лившаяся одновременно из десятков голов, текла медлительно, как река.

– Т-оя мама Со… и отец Лео… предупре-дали нас. Насту-ит вре-я, ко-да п-ицу ти-анов захо-ят у-ить! Ей г-озит опа-ость!

Тане стало ясно, откуда внутри грифа появились птичьи следы. Ее неугомонные отец и мать любили птицу титанов, и она часто прилетала к ним. И, естественно, как и всякой птице, ей хотелось все время перепархивать, перескакивать с места на место. А что может быть привлекательнее контрабаса?

– Вы дол-ны на-ти ее пе-выми! На-ти и убе-ечь! Ты и еще кто-то, кто и-еет дар. О нем говорила нам Со…

Таня вспомнила плотное, серое, живое одеяло, сомкнувшееся над упавшим Ванькой.

– Того другого больше нет! – сказала она пасмурно.

И снова палец гекатонхейра едва не превратил ее в блин. На этот раз Таня не успела бы увернуться, и палец в сторону отвел сам Бриарей.

– Он жив! У ти-анов… тоже есть древн-я магия… ма-а-ало кто о ней зна-т…

– Его разорвала нежить у меня на глазах!

– Он жив! Мы бы по-увство-али, если бы че-овек с даром у-ер! – строго сказал Бриарей. – А теперь ска-а-жи на-ам самое ва-ное! Ты же-аешь п-ице ти-анов доб-а?

Это была опасная минута. Таня ощутила, что все три титана напряженно ждут от нее ответа. Что сказать? «Да» или «нет»? Самый большой соблазн был задвинуть что-нибудь демагогическое. Типа: «Да как можно не любить птиц, когда они такие забавные? И вообще охрана окружающей среды является важным фактором…»