– Подарите ей паззл! – предложила я и объяснила, что это такое.

– Очаровательный, изысканный подарок! – загорелся писарь. – Развивает наблюдательность и воображение. Покажите, какие у вас есть.

– Пока подарочных нет, – развела я руками. – Приходите завтра или послезавтра.

Писарь согласился подождать и ушел.

Что ж, вечером сяду варить новую порцию клея, чтобы закончить поделку. Надеюсь, этой ночью мне не придется использовать клей не по назначению.

А старушка потребовала переплести книги.

– Это дневники, которые я вела всю жизнь, – прошептала она застенчиво. – Я не поручала это Бармалану, потому что не хотела, чтобы он их читал. Но вам можно!

Почему она решила мне довериться, я выяснять не стала, так как старушка предложила за работу щедрую плату – пятнадцать эленов!

– Все будет сделано! – заверила я ее.

– Вы все-таки прочитайте мои девичьи дневники, я не обижусь, – разрешила старушка. – В них я подробно описывала черты характера и повадки моих поклонников. Даже пыталась их систематизировать. И сделала ряд интересных выводов о разновидностях молодых людей. А также о том, как с ними лучше обходиться. Вы юная девушка, вам будет полезно!

– Спасибо, – ответила я серьезно. – У меня пробелы в знаниях в этой области.

– Я так и подумала, – кивнула старушка и ушла. Я озадаченно поразмышляла том, что навело ее на такой вывод.

Теперь дел у меня было невпроворот. Остаток вечера я решила потратить на изготовление рекламных листовок. Нарисую несколько, завтра отнесу в трактир.

А потом отправлюсь варить клей.

Но провести спокойный вечер за работой не удалось. Как всегда, он закончился весьма бурно.

Сначала все шло хорошо. Я зажгла лампы и свечи, удобно расположилась за прилавком. Взяла перья, карандаши, краски и чернила, нарезала плотную бумагу, призвала фантазию.

Писала, высунув язык от усердия. Сочинила задорный рекламный текст и изобразила яркие книги. Полюбовалась на пробный образец и осталась довольна.

Сколько рекламных листовок сделать? Десять? Тридцать? Сто?

Чем больше, тем лучше! Лиллидора не такой уж маленький город; оставлю листовки в разных его заведениях, на почте, в таверне, в булочной и кондитерской!

В аптеке, на постоялом дворе...

...На десятой листовке я сдалась. Писать пером и самодельными кистями я пока не наловчилась и это оказалось сущим мучением. Половина листовок отправлялась в мусор из-за помарок. Руки дрожали, пальцы свело.

Посадив на бумагу огромную кляксу, я выругалась и отшвырнула перо.

– Ничего не выйдет! – посетовала вслух.

– Опять она за свое, – вздохнул Эван. – Зоя, ты преуспела хоть в чем-то в жизни, кроме нытья и жалоб?

– Еще в пессимизме, – буркнула я. – У меня черный пояс по пессимизму. Но тут я смотрю на дело реально. Реклама пошла в гору только с развитием типографии. А в Лиллидоре типографии нет!

– Сделай студень-переводку.

– Чего-чего?

– Студень. Желе. Холодец. Варишь его из столярного клея и глицерина. Добавляешь винный уксус. Пишешь текст на листке. Кладешь листок на студень, буквы на нем отпечатываются. Так можно сделать много копий.

– Гектограф! – осенило меня. – Ты предлагаешь сделать гектограф. Гениально!

– У вас им тоже пользуются?

– Пользовались сто лет назад.

Я вскочила и захлопала в ладоши. А потом погрустнела. Интернета с Википедией здесь нет, точный рецепт изучить негде. Придется много экспериментировать.

Но, как выяснилось, Эван более-менее помнил нужные пропорции. И я спустилась в подвал, чтобы запастись всем необходимым, а потом отправилась на кухню и начала химичить.

Занятие доставило мне большое удовольствие. За окном стемнело, в печи уютно потрескивали дрова, красные отблески огня метались на стенах, а я растворяла, добавляла, мешала, переливала и чувствовала себя не то алхимиком, не то революционером в подпольной типографии.

Забавно! Я попала в мир, где технологии отстают от земных лет на двести-триста. Но прогрессора из меня не вышло; напротив, приходится изучать ремесла, давно забытые на Земле. Я открываю их для себя заново. Этот мир многому меня научил.

За работой я вела разговор с Эваном.

– Эван, откуда ты так много всего знаешь?

– Я кое-что повидал в жизни, – ответил он важно.

– Но все-таки? Сколько тебе лет?

– Я молод и полон сил. У меня еще все впереди. И это «все» не подразумевает прозябания на книжной полке.

– У тебя есть друзья?

– Есть. Ты.

Было приятно это слышать.

– А родители? Невеста? Дети?

Эван помолчал.

– Нет… никого.

– Эван, кто ты? Почему не рассказываешь о себе?

– Я рассказываю! – возмутился Эван. – Вот, хочешь послушать историю, как я плавал с купцами на острова людоедов и попал в плен к дикарям? Мне удалось сбежать, потому что в меня влюбилась третья жена их вождя и показала дорогу. А еще потому, что я прикормил сфинкса, который охранял эту дорогу в джунглях. Вот как это вышло...

И Эван принялся рассказывать историю, полную головокружительных приключений и безудержного хвастовства. Я слушала его не без интереса, хоть и с изрядной долей скепсиса. Но скепсис скоро растаял, потому что Эван приводил кучу деталей и подробностей, которые мог знать лишь человек, немало испытавший на своем веку.

– Твои истории нужно записать и издать книгу.

– Валяй! Разрешаю.

– Буду твоим соавтором, можно?

– Можно! А у тебя есть писательский талант?

– Это дело наживное. За дни я чего уже только не попробовала. Отчего бы и книгу не написать? – рассуждала я, проверяя пальцем, как схватывается сваренный студень. Студень потихоньку густел, но придется подождать.

– Как мы назовем нашу книгу? – с азартом спросил Эван. – Предлагай!

– «Как я попал в переплет», – предложила я.

– Дурацкая шутка, – отрезал Эван. – Предлагаю такое название...

– Негодная мерзавка! – прогремело на кухне, стоявший у входа табурет отлетел к стене, звякнул ковш, кочерга с грохотом упала на пол.

Я подпрыгнула, повернулась, не выпуская глубокого противня со студнем из рук.

В кухню ворвался Тахир, пышущий гневом, как дракон.

– Ты ограбила меня, несчастная! – завывал он. – Проникла в мою комнату! Унесла Орбус и трактат! Немедленно верни, если не хочешь превратиться в горстку пепла!

Он надвигался на меня, оскалив зубы, как людоед. Его бородка торчала засохшими сосульками в разные стороны. Видимо, растворитель для клея Тахир так и не нашел.