И, конечно, Катя, похоже, пришедшая сюда, чтобы решить, действительно ли в случае нужды она готова сесть за один стол с пришельцами.

— Пожалуй, начнем, — сказал Кирилл, окинув взглядом собравшихся, и обратился к протоланке: — Как вас зовут?

— Лилонт.

— Как называется планета, с которой вы прибыли?

— Протолан, в переводе на ваш язык это значит Дающий холод.

— Сколько вам лет?

— Сто пять.

Только с очень большой натяжкой происходящее можно было принять за беседу. Вначале Кирилл задавал вопросы, на которые знал ответы, позволяя мне и техникам точнее настроить аппаратуру. Это продолжалось недолго.

— Какое оружие есть у протолан?

— Механическое: для охоты и рыбалки.

— А оружие массового поражения?

— То, что мы захватили у землян в первые годы после прибытия, оно давно не работает.

— Вы производите или разрабатываете новое оружие?

— С тех пор, как прибыли сюда, нет; нам хватило и того, что было захваченного у людей.

— А оружие с кораблей?

— Наши корабли — транспортники, у них нет встроенного вооружения, их задачей было доставить сюда моих соплеменников, а также необходимые для обустройства образцы техники и базы данных с накопленными знаниями.

— Как, по-вашему, если бы кто-то из землян, например охотники, сейчас напали на вас, вы смогли бы дать отпор или нанести ответный удар?

— Если нападут именно охотники, и незначительной группой, то нашего механического оружия хватит, чтобы им сопротивляться, способов нанести ответный удар у нас нет.

— А если не охотники? — это не выдержал Виктор.

— Смотря кто, — Лилонт то ли сомневалась, стоит ли отвечать, то ли не понимала сути вопроса.

— Расскажите, кому вы смогли бы дать отпор, а кому нет, — Кирилл лучше угадал с формулировкой.

— Мы сумеем отбить атаку тех, кто не знает о внушителях. Остальных — только если они нападут незначительной группой.

Когда у тебя есть внушитель, необходимость в другом оружии отпадает, это правда, но это делает тебя очень уязвимым для тех, кто про него знает. Протолане совершили огромную ошибку, дав охотникам знать, что у них есть эта технология.

— У охотников есть внушители? — Олега интересовали только практические вопросы. — Они владеют технологией их создания?

— Надеюсь, что нет, — кожа Лилонт посветлела и покрылась коричневыми пятнами.

— Сергей, тот человек, что доставил вас сюда, рассказал, как Вершитель Ларгус пытался использовать внушитель против него. Зачем он это сделал, если утверждал, что хочет мира?

Пошли по-настоящему сложные вопросы — никто не отрывал взгляд от протоланки, и она нервничала все сильнее.

— Тот человек пришел, настроенный враждебно, и вел себя очень агрессивно, он угрожал и связал нас. Думаю, Ларгус боялся, что он убьет кого-то из семьи до того, как мы сумеем объяснить ситуацию. Мой… муж, как и все остальные, был сильно напуган, — со слов Лилонт выходило, что я какой-то маньяк, но как ни странно, мне доставляло удовольствие ее слушать. — Думаю, Ларгус планировал просто обезвредить того человека, а потом договориться с ним.

— Возможно, она врет или, по крайней мере, это не совсем правда, — сказал я техникам, еле успевая уследить за изменением окраса Лилонт.

Кирилл это понял без моей подсказки.

— Вы знали что-нибудь о планах судьи передать нам данные или связаться с нами, чтобы заручиться нашей поддержкой.

— Нет (цвет смущения), у нас не принято говорить о людях. Все, что он сделал, стало неожиданностью для меня.

— Надо полагать, если бы вашему мужу удалось загипнотизировать Сергея, — это вновь Виктор, — предложенные им условия сотрудничества были бы другими?

— Да. По крайней мере, меня бы здесь не было.

— И, вероятно, здесь не было бы Сергея. Наверняка Вершитель иначе использовал бы его в своих целях?

— Я не знаю.

— Ответ: да, — перевел я инженерам.

Интересно, как бы он тебя использовал? Хитрая тварь!

— Охотники узнают, что Ларгус передал данные нам?

— Думаю, нет. Ваш человек все разыграл хорошо, — важный ответ, и говорит она правду, — но они будут его искать, пока не найдут.

— Какими технологиями владеют протолане? — это Вадик воспользовался паузой и вставил вопрос, ради которого пришел.

— Этим занимаются хранители. Когда у популяции возникает нужда, они извлекают данные о нужной технологии и изучают ее или сразу используют, если она уже изучена.

— Как это? — опешил наемник. — Как можно изучать что-то, если оно уже изучено?

— Технологию, которая была когда-то изобретена и записана, нет никакой необходимости хранить в головах. Если в ней возникает потребность, ее извлекают хранители, — Лилонт задумалась, осознав, что говорит не совсем понятно. — Хранители это генно-модифицированные протолане, если по-вашему — сверхумные ученые, способные в короткие сроки понять и реализовать любую технологию или науку. Даже если они никогда ее до этого не изучали.

— Невозможно! — прорычал Виктор. — Она пудрит нам мозги.

— Сколько среди вас хранителей? — пропустил слова наемника мимо ушей Кирилл.

— В мирное время пять процентов населения, в пик войны с Фроксилами их число достигало сорока процентов, и они, в основном, придумывали новые технологии.

Понятно, как в критический момент им удалось достичь такого прорыва и спастись, буквально выпрыгнув в космос с умирающей планеты. Пугало то, что они могли сделать это еще раз. Или мы могли бы, если бы получили доступ к их технологиям.

Все замолчали, переваривая информацию. Олег шептался с Ильей. Вадик, который, возможно, понял больше, чем остальные, загибал пальцы и говорил сам с собой. Кирилл же молчал, разглядывая свои колени. Поэтому следующий вопрос всех ошеломил.

— А вы, — начала Катя тихим, но все набирающим силу голосом, — я имею в виду вашу семью, ваш вид или пусть даже вас самих. Вы… Вас мучает совесть? Вы хоть иногда задумываетесь о том, что сотворили с человечеством в прошлом или о том, что делаете со всеми нами тут, в Игровых мирах?

Разговоры стихли: Катя затронула общую болевую точку. Всем нам при рождении не оставили выбора, и все в той или иной степени пострадали от этого и были не согласны с существующим порядком вещей. Пусть прошли две сотни лет, пусть не мы умирали в той войне, которую развязали люди при участии пришельцев, пусть даже, если им верить, сейчас они слабые и беззащитные. Но что испытывают они к нам на эмоциональном уровне? В историческом срезе? Кроме Лилонт, спросить было не у кого.

Я никогда не видел и половины цветов, в которые окрасилась протоланка. Если бы мне дали время проанализировать, я бы предположил сначала сильный страх — этого вопроса она явно боялась, — потом кучу других эмоций. Если перекладывать их на землян — сомнение, неуверенность, решительность, вновь сомнение, страх, отчаянье, безысходность. И потом, в самом конце, еще один неуловимый оттенок. Мне показалось, что это надежда. Возможно, надежда, что ее не убьют или что не убьют ее семью, а возможно, что мы сможем ее понять.