— Мы не такие как вы, — начала она, совсем по-человечески разглядывая руки. — У нас нет близкой привязанности даже к своим, а к другим тем более. Думаю, никто среди тех, кто участвовал в Прибытии, не расценивал ваш вид иначе, как диких животных, занимающих нужное нам место. Я читала в переводе некоторые ваши книги. Они не входят в обязательную программу, но их читают все семьи Вершителей. Так вот, я понимаю, что вы мыслите по-другому, у вас Я выше, чем у нас, семья в целом ниже, если она не связана тесно с Я, но сородичи намного выше, чем у нас. У нас сородичи — это как у вас домашние животные, а не сородичи как животные дикие. А если они мешают, то как… трава… вернее, как сорняки.

Уже не обращая внимания на эмоции протоланки, я с нетерпением ждал продолжения. Виктор порывался что-то сказать, но Джейн одернула его.

— Вы этого не понимаете и вряд ли когда-нибудь поймете. Мы просто другие. Когда умирает любой из нас, в проводах участвуют только члены его семьи и руководители района и государства. Остальные… Остальных это никак не касается и не трогает. Что же до сожалений… Тому поколению, что прилетело на транспортниках, была безразлична судьба человечества, они хотели поселиться здесь, и перед ними стояла одна задача — нейтрализовать потенциальные угрозы будущему вида.

Мы, следующее поколение, — их дети. Большинство из нас придерживаются тех же взглядов. Но! Те протолане, что прибыли сюда до основных сил, — разведчики… немного другие, они прожили среди вас долгие годы, и кое-кто из них начал понимать и отчасти принимать вашу систему ценностей и даже пытаться что-то привносить в нашу культуру.

Протоланка права; сказанное ею невозможно было понять и принять, но что каждое из ее слов — правда, сомнений не вызывало.

— И другие этому не мешали? — снова Катя.

— У нас свободное общество, при этом ячейки — семьи — сильно изолированы друг от друга. За двести лет это влияние не приняло даже тени опасного, а с учетом дистанцирования между нашими расами, возникшего сразу после нашей победы, оно почти сошло на нет. Однако все Вершители произошли из семей бывших разведчиков первый волны… остальные…

— Остальным просто нет до нас дела, — продолжила за нее Джейн.

— Это близко к действительности, — тихо подтвердила Лилонт.

— Так что с переживаниями? С муками совести? — Катя хотела прояснить все до конца. — Они знакомы тебе или Ларгусу? Да хоть кому-то из вас?!

Я думал, Лилонт никогда не ответит. Она стала такой белой с прожилками красного, что, казалось, того и гляди потеряет сознание. Но она все-таки решилась.

— Мне нет. Но у моего мужа, у Ларгуса… — она замолчала, но когда я увидел, что Кирилл готовится что-то спросить, едва слышно добавила: — Он слишком долго общался с людьми и, думаю, начал вам сочувствовать.

Техники в ожидании смотрели на меня, и я с небольшим запозданием кивнул им: Лилонт говорила правду.

Я ушел через полчаса, когда инженеры показали, что мое присутствие необязательно, почти сразу после Кирилла, Кати и Джейн. Судя по всему, остальные собирались мучить Лилонт еще долго.

На душе было муторно. Я шел по пустому коридору, бездумно смотря под ноги. Голоса в переговорной комнате становились все тише. К себе возвращаться не хотелось: в одиночестве мысли, навеянные разговором с Лилонт, могли загнать в глубокую депрессию.

Пойдем разомнемся. Врач сказал: сегодня уже можно.

Давай. Возьмешь контроль?

Без проблем!

(Роберт)

Спортивный костюм приятно облегает тело. Выпиваю стакан яблочного сока, чтобы насладится сладостью во рту. Сереге стоит поменьше бухать. Иду в противоположное крыло особняка. Везде куча народа, все суетятся, готовятся. Завтра большой день! Наконец-то надерем задницы охотникам! Толкаю дверь и захожу в тренировочный зал. Запах пота. Надо же, какие вещи могут радовать, когда лишаешься почти всего.

Чем бы заняться?

Боксеры заняли все ринги. Хороший спорт, но завтра он вряд ли пригодится. Альпинизм? На стене свободно, может, позже. Железо? Нет. Обрезанное тело не потянет нормальные веса, а с маленькими позориться не хочется.

Катя?!

Быстрым шагом направляюсь в сторону матов, разложенных в углу зала. Стройная фигура в зеленом обтягивающем костюме делает наклоны, спина выгнута, рыжие волосы касаются пола.

Судьба! Теперь ты не помешаешь мне, Серега!

— Привет!

Катя выпрямляется и долго смотрит мне в глаза. Господи, неужели краснею?!

— Приятно познакомиться, Роберт, — говорит она и протягивает руку. Делаю шаг вперед, не выпуская ее ладони.

— Я как раз искала партнера для спарринга, ты как?

Высвобождает руку. Но не вырывает. Смотрит с вызовом.

Какие красивые глаза, брови, конопушки…

— Ну так что?

Чёрт! О чем она спрашивала? А! Спарринг.

— Конечно. Для чего конкретно?

— Не знаю, думала, Джейн придет, и поборемся. А с тобой…

Давай бороться!

— Наверное, бой без правил больше подойдет.

— У нас разные весовые категории…

— Думаю, завтра в городе те, кто захотят нас убить, не будут спрашивать наш вес. Ну так что?

— С тобой я готов на все!

Смущена. Порозовели щеки. Но глаза! Они выдают тебя, Катя!

— Разомнись.

Она идет в центр площадки. Ступни оставляют следы на мягкой поверхности матов. Стройные ноги, покачивающиеся бедра, талия…

— Роберт!

Делаю пять кувырков. Вскакиваю. Падаю. Упор лежа. Сорок отжиманий. Чёрт. Какое слабое тело! Весь дрожу, но доделываю. Позорище.

— Давай начинать!

Надеюсь, она не заметила пот на лбу.

Странно смотрит. Я настолько плох? Надевает перчатки. Откуда достала? Бегу к стене. Вот инвентарь. Есть даже нераспечатанный пакетик с капой. Возвращаюсь.

Катя уже в стойке. Неплохо. Видна подготовка. Сильно поддаваться не придется. Она начинает двигать по кругу.

— Каково это?

— Что именно?

— Понимать, что твое тело больше не принадлежит только тебе?

— Представь себе, будто… — Катя делает шаг и бьет ногой, и я едва успеваю уклониться. Удар лишь по касательной задевает бедро, — …будто ты парализована, мало чего чувствуешь, но все видишь. И вот способность двигаться возвращается к тебе только на двадцать минут в день. Так вот мне и двадцать минут нечасто перепадает.

Делаю ложный замах рукой, а бью ногой. Мимо.

— Если будешь жалеть меня, никогда не попадешь!

Я и не хочу бить тебя, Крис…

Да сколько можно, — влезает Сергей, — это не Крис!