– Тогда где мне его найти и как убедиться?

– Возможно, именно тебе и придется его подготовить.

– Мне?

– Ты прошел за последние месяцы неплохую науку. И ты передашь ее такому же симплексу, каким сам был в начале пути.

– И потеряю те остатки себя, которые пощадил Ни Тай?

– Да.

– Тогда я отказываюсь.

– Ты рассуждаешь несерьезно.

– А ты сам подумай, Ком: прежнюю мою жизнь у меня украли. Теперь я и новую должен кому-то другому отдать? Я не хочу.

– Это эгоизм…

– И потом, я кое-что знаю о симплексных культурах. С армией к ним соваться бессмысленно: чтобы разбудить одного-двоих, остальных придется уничтожить. Я в этом участвовать не буду.

– Так ты и до этого додумался?..

– Додумался. Это был бы ужас.

– Ужас и уничтожение будут независимо от того, полетишь ты или нет. Единственная разница: ты не сможешь передать весть.

– А без меня это существо никак не обойдется?

– В том-то и суть, что тебе это неизвестно.

– Ничего, рискну, – сказал Джо. – Я сваливаю. Буду надеяться, что все сложится и без меня.

– Ты не представляешь, о каком риске идет речь. Погоди немного, время еще есть. Давай прогуляемся. Покажу тебе кое-что. Может, сумею переубедить.

– Ком, наблюдать страдания порабощенных Ллл у меня сейчас попросту нет сил. Ты ведь к ним хотел прогуляться?

– В случае с Ллл страдаешь ты, а не они, – сказал Ком. – Для вас невозможно увидеть страдание Ллл их глазами. Империя оберегает Ллл и от осознания их собственной участи. Даже сами они не могут прийти к согласию о том, что именно ужасно в их положении. Но единомышленников среди нас достаточно, так что поверь мне на слово. Есть стены, непроницаемые для мультиплексного сознания. Иногда их можно взорвать, но это весьма трудно. На их месте остаются глубокие шрамы. Признать их непроницаемость – значит сделать первый шаг к их разрушению. Я покажу тебе нечто, что ты сможешь прочувствовать на любом уровне, начиная с симплексного. Мы поговорим с Сан Севериной.

– Этот мир она отстроила с Ллл? – спросил Джо, оглядывая серебряные улицы пустого города, а за ними – цепочки лесистых холмов, бегущие к озеру, слегка волнуемому ветерком.

– Да. Самый первый. Его заселят последним.

– Почему?

Джо перешагнул чугунный сток, протянутый вдоль тротуара. Голубоватое солнце горело в окне, единой спиралью обвившем высокую башню по левую руку от них. Справа был великолепный фонтан без воды. Джо на ходу провел пальцами по сухому граниту двенадцатиметровой фонтанной чаши.

– Потому что она здесь.

– Много еще работы осталось?

– Все миры отстроены. Восстановлено сорок шесть цивилизаций. Остались этические системы, но на них нужно время, еще с полгода. – Оскар указал на черную металлическую дверь в медных заклепках. – Пришли.

Джо взглянул на шпили грандиозных строений:

– Красиво. Очень. Теперь понятнее, зачем она все это затеяла.

– Входи, – сказал Оскар.

Джо перешагнул порог.

– Вниз по лестнице.

Эхо отразило их шаги в просторном и тусклом лестничном колодце.

– Теперь сюда. – Оскар толкнул дверь поменьше в серой каменной стене.

Едва войдя, Джо наморщил нос:

– Чем это пах…

Она была голая.

Прикована к полу за руки и за ноги.

Серое лезвие света опустилось ей на горбатую спину, и она рванулась, натягивая цепи. Завыла, страшно ощерила рот – раньше он не замечал, что у нее такие зубы. Вой перешел в резкий хрип и оборвался.

Джо смотрел на нее.

Джо смотрел на самого себя, смотрящего на нее, потом увидел, как попятился к приоткрытой двери, ткнулся в нее спиной, и она захлопнулась, щелкнув замком.

От постоянного напряжения мышцы у нее на плечах отвердели углами. На шее проступили жилы, свалявшиеся волосы висели, закрывая половину лица. «Гребень, – мелькнула дурацкая мысль. – Проклятие, красный гребень!» Он увидел, как заплакал его живой глаз. Второй, бесслезный, покрылся каким-то сухим налетом.

– Теперь ее держат здесь, – сказал Оскар. – Цепи короткие, чтобы она не могла себя убить.

– Кто ее?..

– Там еще двадцать шесть остальных – помнишь? О, она давно миновала стадию, на которой могла бы отпустить Ллл. Но остальные держат ее здесь, вот такую. И ее Ллл продолжают строить.

– Это подло! – выкрикнул Джо. – Почему ее никто не отпустит?

– Она знала, на что идет. Знала границы своих возможностей. Заранее сказала остальным, что ее придется посадить на цепь. – Оскар болезненно поморщился. – Семеро. До нее никто не владел одновременно столькими Ллл. Это выше человеческих сил. И тоска растет по мере того, как они строят. В геометрической прогрессии. Как цена.

Джо смотрел на нее, и ужас мешался с восхищением и болью.

– Ты хотел поговорить с ней, – сказал Оскар. – Говори.

Джо робко пошел к ней и видел со стороны, как идет.

У нее были язвы на запястьях и щиколотках.

– Сан Северина?

Она отпрянула с каким-то задыхающимся, давящимся звуком.

– Сан Северина, мне нужно с тобой поговорить.

Тонкая струйка крови змейкой сползла по натянутым связкам ее левой кисти.

– Ты можешь говорить? Сан Северина…

Она бросилась на него, звеня цепью, и впилась бы в ногу, не отскочи он назад. Щелкнула зубами, прокусила себе язык. Брызжа кровью изо рта, с визгом повалилась на каменный пол.

Потом Джо видел только, как колотит в дверь и – минуту спустя – как Оскар удерживает его. Оскар наконец справился с запорным механизмом в ручке, и они вывалились обратно на дно лестничного колодца. Стали подниматься наверх. Оскар тоже задыхался.

– Мне было ее почти что жаль, – сказал он, когда дошли до середины.

Джо резко повернулся к нему:

– Ты же не?..

– Мне жаль Ллл. Я один из них – ты не забыл?

Джо увидел, что Джо двинулся дальше, неся в сердце сумятицу.

– А мне ее жалко, – сказал он наконец.

– Достаточно, чтобы вступить в армию?

– Жуп! Достаточно.

– Я на это надеялся.

Когда вышли из первой двери на улицу, Джо прикрыл глаза от яркого света.

– Ни Тай, – начал он, помолчав, – Ни Тай сказал, что говорил с ней несколько дней назад.

Оскар кивнул.