что я к ней не сунулся иначе мы бы уже взлетели на воздух по воле серафима.

– Но ты мог бы устранить ее! А если она попадется тем уродам с поверхности, ты подумал, чем это может для нас кончиться!?

– Я сделал достаточно, уж поверь. К тому же, до нас этим убогим нет никакого дела, так что пусть забирают ее со всеми потрохами, – Райнар махнул рукой в сторону. – Мы и сами со всем справимся.

– Не промахнись опять. Нам дорого обходится твоя медлительность. Мне она дорого обходится.

– Ты – пастух. Знай свое место и не суйся на поверхность, тогда рано или поздно получишь причитающееся.

– Смотри, я ведь могу и передумать, – пригрозила женщина и поднялась со своего места. Она в самом деле собралась уйти, но маг остановил ее.

– Куда ты? – спросил Райнар, когда она начала собирать хлеб и молоко в корзину – Я принес тебе немного нормальной еды.

Он поставил на стол корзину с едой. Кровяная колбаса, ветчина, немного яблок и маленькая бутылочка с каким-то дорогим вином.

– Лучше бы ты принес мне солнце, Райнар: еды я и сама могу себе достать, – хмыкнула женщина. Однако, корзину она все-таки взяла.

Она накинула на лысый татуированный череп капюшон и быстро скрылась в темноте подземных ходов.

Посидев немного в комнате, Райнр встал, вышел из пещеры и отправился ровно в противоположную сторону, обратно к рынку и ходам на поверхность. Я скользнул за ним по тени.

Прямиком из подземелий маг двинулся в академию, на вечерние лекции. К этому времени на городских часах было шесть часов вечера, я решил не задерживаться и пойти домой. Если повезет, я застану там рыцаря и смогу все ему рассказать.

– Люциус, я дома! – крикнул я, оказавшись в прихожей. – Тебе как, полегчало?

– Люциуса дома нет, – ответил мне знакомый голос.

Из прохода, спотыкаясь и сбивая крыльями все, что плохо лежит, вывалился Рэмол.

– А я искал тебя сегодня! Адольф сказал мне, что ты улетел в Тангей, – проговорил я, снимая уличное пальто и сапоги.

– Собрался, но передумал, – ответил серафим, потирая ушибленный о дверной косяк лоб.

– Хорошо, что ты здесь. У меня есть к тебе несколько вопросов, – заметил я.

– Это очень кстати, потому что у меня есть к тебе целый разговор, Леопольд.

Кленовая Роща

*Бэйр Сеймур*

Неожиданно под ногу мне закрался изогнутый дугой корень. Не заметив его, я споткнулась и полетела прямо на Арланда, идущего впереди. Инквизитор взмахнул руками в тщетной попытке удержаться за что-нибудь, но конце концов мы оба с криком повалились в лесную грязь.

Кречет обеспокоенно подбежал к нам, чтобы проверить, все ли в порядке. Решив, что мы с Арландом просто решили немного полежать на земле и отдохнуть, он пошел дальше в лес, на разведку.

– Черт… – простонала я, утыкаясь лицом в перья белой накидки. Было уже очень поздно, и я устала за время долгого пути. Если бы Арланд сейчас не заговорил, я бы мгновенно уснула прямо на нем, прижавшись к мягким перьям.

– Бэйр, я лежу лицом в грязи, не могла бы ты подняться и помочь мне встать?… – вежливо спросил Арланд, задергав плечами, пытаясь скинуть меня.

– Конечно, – покачиваясь, я кое-как поднялась на ноги и подала инквизитору руку.

Белоснежная накидка теперь была вымазана лесной грязью, к перьям и волосам прицепились листья и ветки. Арланд напоминал чудовищного лешего.

– И что прикажешь мне теперь делать? – проворчал инквизитор, осматривая себя. Достав беленький платочек из кармана на груди, он стер с лица толстый слой грязи.

– Это ужасный день, ужасная ночь, – простонала я в ответ, упираясь спиной в ближайшее дерево и смотря в светлеющее небо, едва видное за ветвями густого леса. – Я все еще не могу поверить, что вместо «недели для нас двоих» на тихой ферме, романтических прогулок на лошадях и купания в речке мы вынуждены барахтаться в грязи на пути неизвестно куда к неизвестно кому…

– Но это лучше, чем если бы прямо на этой ферме на нас напало с тридцать магов, мечтающих только о том, чтобы отрезать твою руку? – сухо спросил Арланд, отряхиваясь. – Если все это когда-нибудь закончится и мы оба останемся живы, обещаю тебе сказочный… как ты это называешь?… Медовый месяц?… Да. У нас будет сказочный Медовый месяц…

– Так говорят, когда ситуация безнадежна: все будет хорошо и у нас непременно будет что-то замечательное. Но это будет потом, неизвестно когда, когда что-то там кончится, – невесело заметила я, отпрянув от дерева.

Я поплелась следом за инквизитором. На злость у меня уже не хватало сил, все нервы были истрачены еще днем, теперь я могла только ворчать.

– И еще это «обещаю»… Лучше бы ты промолчал, честное слово! От твоего «обещаю» мне стало только хуже.

– Я думал обнять тебя, но я весь в грязи, так что решил, что ты только еще больше расстроишься, – проговорил Арланд, продолжая идти. Наткнувшись на разросшийся куст, он выхватил меч и с размаху разрубил ветви, освобождая нам дорогу.

– Ты такой чувственный, когда пытаешься поддержать молодую жену, от тебя так и веет душевным теплом и участием, – ответила я, копируя адвокатский тон инквизитора.

– Мою свадьбу тоже испортили, но я не ною, потому что у нас нет другого выхода. Нужно терпеть, – назидательно проговорил он.

Я с досадой уставилась на его белобрысый затылок. Когда он начинает говорить в таком тоне, мне хочется вогнать ему в череп раскаленный железный прут!

Я узнала о том, что происходит, после того, как мы с Арландом уехали из дома. Инквизитор привел меня в закрытую трактирную комнату, куда позже прилетел Рэмом. Серафим рассказал мне обо всем, что творилось все это время и о чем я даже не догадывалась, – то есть, догадывалась, конечно, но смутно.

Так вышло, что среди всех воспоминаний, оказавшихся в моей голове после частичной замены памяти, ничего не отложилось о многих делах моей предшественницы. Я по-прежнему ничего не знала о таинственных преступлениях, за которые ее искали, не помнила старых знакомых и мест, где ей приходилось жить. Все это и «напомнил» мне Рэмол.

Сила, заключенная в мою левую руку Фавнгрифом, оказалась лекарством, оружием против «бешенства» младших нелюдей, с которой боролась прежняя Бэйр. Эпидемия росла медленно, в пустыне, где мы были с Дейкстером, она получила плодородную почву в лице и без того от природы агрессивных чудовищ. Среди разумных болезнь распространялась дольше, у единиц оказался иммунитет, и это давало возможность предотвратить катастрофу до того, как странное поведение нелюдей