– Почему ты не в постельке?

– Мне приснился плохой сон.

Он протянул к ней руки, и она шагнула ему навстречу. Он поднял ее, прижал к груди и откинулся на спинку кресла. Она привалилась к нему и сунула в рот большой пальчик, а другой рукой стала теребить прядку волос.

– Они такие смешные, папочка.

Он улыбнулся.

– Они мои друзья, – сказал он.

Джеймс Томи добровольно сдал биоматериал на анализ ДНК, но от теста на полиграфе отказался и покинул Центр юстиции вместе с Бустаманте.

На следующее утро Трейси и Кинс ждали телефонного звонка от Серабоне, который должен был обсудить со своим боссом подачу в верховный суд округа Кинг иска о проведении ДНК-анализа биологического материала, включенного в дело Бет Стинсон. Если Данливи согласится, а судья удовлетворит иск в суде, Трейси поедет на склад для хранения улик и заберет образцы ДНК для исследования – при условии, конечно, что они еще там. Обычно политика полицейского управления Сиэтла предполагала, что материалы хранятся восемьдесят лет, за исключением тех случаев, когда это перестает быть целесообразным; например, осужденный преступник умирает в тюрьме. Но Трейси была почти уверена, что ни Ноласко, ни тем более Хетти, который давно на пенсии, и не вспоминали о деле Бет Стинсон с тех пор, как развязались с ним девять лет назад.

Она перевела взгляд в нижний правый угол компьютерного экрана. Как только часы на нем показали 8:00, она подняла трубку, набрала отдел улик и, снабдив дежурного сержанта нужным номером дела, стала слушать, как тот защелкал по клавишам своего компьютера. Вот сержант вздохнул, кашлянул. Наконец он сказал:

– Есть такое.

Трейси уже открыла было рот, чтобы спросить, там ли еще биоматериалы по этому делу, но сержант ее опередил.

– За последние два дня вы второй человек, который интересуется этим делом, детектив. Там что, назрели какие-то изменения?

Трейси показалось, что ее пнули в желудок. Опомнившись, она ответила:

– Извините. Вы же знаете, как бывает, когда речь заходит о выпуске на поруки или пересмотре дела. А кто вам звонил: мой напарник, Кинсингтон Роу? У нас правая рука не всегда знает, что делает левая.

На том конце провода пальцы снова забегали по клавишам компьютера.

– Нет, не он. Делом интересовался ваш капитан, Джонни Ноласко, отдел уголовных преступлений. Звонил вчера, поздно вечером, как раз перед закрытием.

Она сдержалась и ровным голосом проговорила:

– Извините, что удваиваю вашу работу. Капитан Ноласко забрал биоматериалы?

– Нет пока. Только спросил, здесь ли они еще.

– Я тут рядом. Сейчас подъеду и заберу.

– Я весь день на месте.

Трейси повесила трубку и схватилась за свою вельветовую куртку, что сразу привлекло внимание Кинса.

– Ты куда? У нас же с утра Таггарт на полиграфе.

Шесть лет они работали вместе под девизом «полная откровенность», и вот она его нарушает. Кинс не обрадуется, если узнает, что она утаила от него информацию, но звонок Ноласко в отдел улик подтверждает, что она на верном пути. Вполне возможно, что Джонни тоже увидел сходство между делом Бет Стинсон и нынешними убийствами Ковбоя, но даже если так, это не объясняет, зачем он звонил. Нет, единственное подходящее объяснение его звонка – это беспокойство, а беспокоиться он может начать лишь в том случае, если каким-то образом узнает, что Трейси и Дэн суют нос в его старое расследование. Вот почему теперь ей было особенно важно уберечь Кинса и его семью от последствий возможного скандала.

– Сам справишься? – бросила она. – Звонил Серабоне. Мне надо присмотреть за обыском в доме Томи, который будут проводить наши ребята-криминалисты, а потом у нас небольшое окно. Встретимся после того, как Таггарт пройдет тест.

Полчаса спустя Трейси спешила из склада к своему грузовику, в руке у нее была коробка. На ходу она то и дело крутила головой, осматривая Южную Стейси-стрит из конца в конец – ждала, что из-за угла вот-вот выскочит красный «Корвет» Ноласко и помчится к ней, но улица оставалась пуста. Она запрыгнула в кабину грузовика, поставила коробку на сиденье и поскорее выехала с парковки.

Зазвонил мобильный. Она перевела его на громкую связь.

– Судья подписал ордер, – услышала она голос Серабоне. – Забирай материалы и вези к Мелтону.

– Уже еду, – ответила она.

Дэн подрулил к обочине, поглядел в окно на полуразрушенный дом треугольной формы, стоявший на засаженной сливовыми деревьями улице города Эверетт, и снова проверил адрес. Утро он провел за компьютером, просматривая онлайн документы в секретариате штата. Лицензия на «Грязного Эрни» истекла год назад. Человек, на чье имя она была выписана, звался А. Гочли, однако предоставленный ему адрес уже не соответствовал действительности, а зарегистрированный номер телефона был выключен. Дэн расширил поиск и стал просматривать другие предприятия, учрежденные тем же человеком – компьютер нашел их не меньше дюжины: девелоперские и строительные компании, два бара, ломбард, агентство по продаже недвижимости и даже компания по ремонту окон и дверей. Последним было общество с ограниченной ответственностью «Дом-треугольник», зарегистрированное в Эверетте, в тридцати милях к северу от Сиэтла.

Если считать состояние недвижимости мерилом успешности предприятия, то приходилось признать, что А. Гочли вложил свои деньги неудачно. Дом походил на наркопритон: деревянная обшивка давно не крашена, крыльцо покосилось, бетонная дорожка перед домом вся раскрошилась, бурый газон зарос одуванчиками.

Дэн вышел из своего «Тахо» и, обойдя машину спереди, шагнул на тротуар. Он заметил надпись «Продается» – табличка торчала на столбике перед домом, чуть левее фасада. Дальше по улице стояли еще два таких же дома, как этот, но надписи перед ними гласили «Продано». Все дома, включая наркопритон, были очень похожи, а с точки зрения архитектуры так просто идентичны. Так что не исключено, что А. Гочли вовсе не прогадал с вложением капитала.

Дэн чувствовал, как деревянные ступеньки прогибаются под его весом. Верхняя площадка крыльца тоже ходила под ногами ходуном, как будто грозила вот-вот провалиться. Стараясь ступать как можно мягче, он постучал в дверь, недавно ошкуренную до дерева. На стук вышла женщина в заляпанном краской рабочем комбинезоне и кепке козырьком назад, как носят маляры. Из-под кепки виднелись коротко стриженные седые волосы, заложенные за уши.

Дэн улыбнулся.

– Извините, я, кажется, зашел в неудачное время. Я ищу Гочли.

– Гочли перед вами. А вы кто такой будете? – Многочисленные колечки в мочке правого уха и крошечный бриллиантик в левой ноздре очень шли к ее моложавой внешности, но Дэн видел, в каком году она начала открывать первые компании, и потому мог судить, что женщине уже лет пятьдесят, а то и пятьдесят пять.