ума. Ее руки подталкивают меня, она притягивает меня ближе и между поцелуями шепчет мое имя и зовет меня.

Мы дышим в унисон, когда я проникаю в нее, поначалу очень медленно; мы чувствуем каждую клеточку кожи, ощущаем каждый удар сердца.

– Знаешь, почему ты ждала? – шепчу я ей на ухо. Она запрокидывает голову, ее ответ – лишь еле слышный звук.

– Потому что теперь я знаю каждый миллиметр твоей кожи. Потому что точно знаю, как реагирует твое тело. – Я двигаю бедрами, скольжу в ней и нежно прикусываю ее плечо. Она смеется и одновременно задыхается.

– Потому что я знаю, что тебя заводит.

Билли хватает меня за волосы, ловит мой взгляд, ее глаза стекленеют, и она вызывающе мне улыбается.

– Какие большие обещания, Седрик, тебе придется пос…

Я толкаюсь в нее, попадая в самые чувствительные местечки, и она протяжно стонет от удовольствия, вместо того чтобы говорить. Как же я это люблю.

Потом я заставляю ее снова издать такой звук. А потом еще раз, пока она не зажимает себе рот, чтобы не закричать.

Билли не из тех женщин, которые отдают контроль. Она перехватывает мой ритм. Устанавливает свой собственный. Забирает что хочет, забирает меня и отдает себя. Я люблю ее.

– И потому что я знаю, что именно ты любишь.

Она ахает, когда мы ускоряем темп. Двигаемся сначала как единое целое, а затем – ударяясь друг в друга.

– А ты знаешь, – шепчет она, – что главное, что меня заводит, – это ты?

Но прежде всего мы двигаемся друг для друга.

– Да. – Я знаю. – Да.

БИЛЛИ

Я ужасно нервничаю.

На обратном пути из Моркама я спросила у Седрика, не хочет ли он совершить со мной кое-что рискованное. Надеюсь, он догадывается, что это означает не только возможную ночевку в тюремной камере. Вероятно, то, что за последние пару дней оформилось у меня в голове в настоящий план, пошатнет угнетенное состояние, в котором он пребывает с той ночи на пляже.

Впрочем, Седрик сказал «да» без малейших колебаний, а позже повторил, и… Что ж, после того как несколько дней спустя я рассказала о своей идее Сойеру и тот ответил лишь: «Если не ты, то кто это устроит?», пути назад у меня нет.

У Седрика звонит телефон, когда я сворачиваю на трассу. Краем глаза замечаю на дисплее фотографию его сестры Эмили. По счастливой случайности она позвонила в идеальное время, чтобы отвлечь его и не дать закидать меня вопросами. Корзинку на заднем сиденье он уже увидел, однако пока никак не прокомментировал.

После того как мы въедем в Прескот, у меня уже не получится перед ним притворяться.

– Привет, Эмили, – отвечает Седрик, и у меня на душе сразу становится теплее. – Почему ты звонишь так поздно?

«Да, интересно, почему?» – развеселившись, думаю я. Наверно, потому что его мобильник опять провалялся где-то целый день с разряженным аккумулятором. И так было бы до сих пор, если бы в какой-то момент я не сжалилась и не поставила бедняжку на зарядку.

По его удивленному «Правда восемнадцать раз?» я понимаю, что угадала правильно.

– Телефон разрядился. Прости, Эмили.

Ласковый тон, которым Седрик всегда разговаривает с сестрой, пробуждает во мне любопытство к Эмили. В следующие выходные мы вместе отправляемся к ней в Лондон.

– Да, – тянет Седрик, – Билли приедет при условии, что мы поедем на ее ржавом корыте, а не на поезде. … Ее укачивает в поездах. … Я ей передам. – Он поворачивается ко мне. – Эмили будет рада с тобой познакомиться.

– Я тоже буду рада.

– Еще она хочет дать тебе парочку советов против укачивания. – Его гримаса дает мне понять, что некоторые из этих советов он уже испробовал на себе – скорее всего, в морских экспедициях – и не особенно доволен результатом.

– Да, она обязательно так сделает, – произносит Седрик уже в трубку. – Хорошая идея. … Нет-нет, мы с мамой можем потом уйти на часок. … Да, Эмми. … Конечно, Эмми. … Серьезно, ты там еще ни разу не была? Ни разу? … Да, определенно! … Нет, ничего, я понесу любой плакат, который ты нарисуешь. …Для этого ведь я с тобой и иду. – Он весело закатывает глаза. Он уже рассказал мне, что поначалу Эмили ведет себя замкнуто и застенчиво, но через какое-то время успокаивается и превращается в болтушку.

Мы уже добрались до Прескота, а он, похоже, так ничего и не заметил до конца разговора.

– Увидимся в пятницу вечером, сестренка. Пока.

Со вздохом облегчения он завершает вызов.

– Господи боже. Постоянно забываю, сколько она болтает, стоит только начать. Готовься, она хочет пройтись с тобой по магазинам.

– Что? – В мгновение ока мое радостное предвкушение улетучивается. – Почему?

Седрик ухмыляется:

– Я тоже не понял, с чего ей вдруг пришло это в голову. Обычно она финансирует только дальнейшее существование книжных магазинов. Но с тобой ей захотелось побродить по Лондонскому Сити[50]. Она никогда не была в «Harrods».

Вот же блин.

Я переключаюсь на неправильную передачу, Гомер возмущенно ревет, к голове приливает кровь.

– Прости, малыш.

– Да ничего страшного, – откликается Седрик, как будто я обращалась к нему. – Наверно, она просто собирается порасспрашивать тебя без меня и мамы. Мама думает, что она, возможно, влюбилась и нуждается в женском совете по части выбора шмоток. Но без материнского фильтра. Или…

– А. О’кей, – отвечаю я, поскольку явно нужно ответить. Как будет выглядеть, если я откажу младшей сестре Седрика в таком простом желании? Да и что такого? В Ливерпуле я сотни раз помогала Ливи выбирать одежду. Тысячи. Не меньше. – Конечно, хорошо.

– Билли, ты сейчас похожа на тибетскую лису.

– Кто это? Одна из твоих рыб?

Снова смех, который вызывает у меня улыбку.

– Нет, на самом деле это просто лиса. Из Тибета.

– Ааа.

– У нее такое выражение морды, как будто ей целый день приходится слушать одну и ту же жутко скучную шутку. Сойер вечно отвечает мне картинками тибетской лисы, если я скидываю ему что-нибудь забавное. Подожди. – Он уже что-то ищет у себя в смартфоне и на ближайшем красном светофоре сует его мне под нос. – Разрешите представить. Тибетская лиса.

Я прыскаю от смеха.

– Да ты прикалываешься! Это фотомонтаж! Не может лиса выглядеть такой обкуренной.

Однако Седрик с выражением лица я-же-говорил листает перед моими глазами картинки одну за другой, и в итоге я сдаюсь. Эти звери именно такие!

Тибетская лиса, значит. Надо обязательно показать ее Ливи – она тут же сделает ее своим животным года.

– Шопинг с Эмили, – произношу я в конце концов и улыбаюсь, пусть и