Караульная служба во всех армиях мира построена по одному принципу — сменному. Заступают «гансы» на сутки, об этом можно было судить по материалам аэрофотосъёмки, где везде проставлялось время. Все эти сутки людей нужно кормить, а держать на КПП полевую кухню не резон. Всё оправданно. Осталось только убедиться в правоте своих выводов воочию.

Погода портилась. С низкого облачного неба посыпал мокрый снег, поднялся ветер. В мыслях все благодарили Блажека за тёплые парки, они оказались как нельзя кстати. Для группы чех отыскал каменную нишу, укрывающую от ветра и снега. Сухой паёк канул вместе со злополучным тюком, осталась лишь вода во флягах. Сейчас бойцы разогревали воду на спиртовых таблетках, пытаясь хоть немного отогреться. Ждать предстояло долго.

Саблин со Станкевичем выбрались на взгорок и осматривали окрестности. Вид открывался внушительный. По левую руку хорошо просматривалась окраина Вальденбурга с казармами и плацем гарнизона. Недалеко от казарм поручик высмотрел два лёгких танка T-I/B тридцать пятого года выпуска — спаренные пулемёты калибра 7,92 мм, высокая скорость, хорошая проходимость; и один средний танк Pz-III/F более позднего выпуска — лобовая броня 30 мм, пушка 50 мм, пулемёт. Да, подкрепление к «Гансам», в случае чего, прибудет солидное. Значит, нужно всё делать максимально быстро, чтоб кавалерия из-за холмов не успела.

Ага, вот и ожидаемый «двести пятидесятый». В напряжённом ожидании время тянулось мучительно медленно. И никаких штучек типа «Колокола» не нужно, время таинственно само по себе. Вроде недавно занимался рассвет, и вот уже видно мельтешение фигурок у броневика. Грузят армейские термосы. Поехали.

Когда «панцерваген 250» провозил обед, наблюдатели проводили его взглядом. Водитель с офицером впереди, два солдата и термосы сзади. Пулемётов нет, только личное оружие. Солдаты с винтовками, у офицера пистолет. Детские игрушки. Броневик прополз совсем рядом, пахнуло сгоревшей соляркой. Немцы по сторонам не смотрели, о чём-то оживлённо болтали. Расслабились в глубоком тылу — эффект хорошо знакомый любому, кто был в охранении. Вначале ждёшь опасности, зорко смотришь по сторонам. Но, если ничего не происходит, бдительность притупляется, вплоть до полной, недопустимой беспечности.

Саблина порадовало, что он не находит никаких признаков тревоги ни в гарнизоне, ни в поведении экипажа броневика. Видимо, ночной полёт чужого самолёта остался незамеченным. Их тут не ждут — уже хорошо.

До вечера офицеров на наблюдательном пункте сменили Блажек и Урядников. Саблин, как все, разогрел воды на сухом спирте и немного согрелся. Но холод не слишком донимал — сказывалось нервное напряжение перед заключительной частью операции, когда на задний план отходят и голод, и холод, и спать не хочется, даже если дико устал и валишься с ног. А потом слегка задремал и проснулся, лишь когда послышался условный свист.

Хлебовозка выезжала на объект с ужином. Стемнело.

Когда в свете фар перед бронированным капотом возникла фигура в зимнем камуфляже, водитель притормозил. Офицер больше удивился, чем заподозрил подвох. Откуда мог взяться одинокий немецкий десантник посреди пустынной дороги, ведущей к объекту «Альфа»? Или проводится одна из бесконечных проверок на бдительность и осторожность?

Саблин и Блажек не могли знать, а разведка эту информацию упустила, но такие проверки проводились здесь регулярно и порядком надоели подразделениям охраны. Вот и гауптштурмфюрер не иначе как из той же компании, подумал офицер. Сейчас устоит инструктаж:, а ребята ждут ужин. Но им, этим настырным парням, на всё наплевать.

Блажек стоял ровно посередине дороги. Он не знал, как отреагируют «гансы» на его появление, и готов был при первой опасности отпрыгнуть вбок, прямо в неглубокий кювет. Но броневик затормозил и остановился.

— Нам не сообщали об учебных тревогах, герр гауптштурмфюрер, — крикнул офицер.

— Это внеплановая проверка, — нашёлся Милан. Всё что ему было нужно — выиграть несколько секунд. Он это сделал, и продолжать диалог не понадобилось.

Урядников в неверном мерцании приборной панели нашёл силуэт головы в фуражке и мягко нажал на спуск. Маузер ухнул, и тотчас с обоих бортов броневика выросли фигуры Сыроватко и Штоколова. Офицер медленно заваливался вбок, брызжа кровью из размозжённой головы, прямо на водителя. Солдаты в кузове даже не успели вскинуть винтовки.

Звучно залязгали затворы СТГ, заглушая хлопки выстрелов. Всё было кончено в считаные секунды.

— Быстро! — выкрикнул Саблин, выскакивая из укрытия вместе с остальной группой. — Теперь, ребятушки, быстро!

Тела убитых фашистов сбросили в кювет. Туда же полетели термосы. Не до еды сейчас, ребята, не до еды. Быстрее!..

— На подъезде снимаем парки! — крикнул он бойцам и протянул Блажеку фуражку офицера в пятнах крови. — На вот, они здесь в фуражках ездят. Потерпишь, а в темноте не видно.

В кресло водителя запрыгнул Штоколов, рядом умостился Блажек. Остальные кое-как втиснулись в кузов. Хуже всех пришлось Митрофанову с его габаритами, но он втиснулся. Саблин влез в узкое пространство между телами бойцов поближе к водителю. Хотел сам посмотреть, как управлять броневиком. Были у него на этот счёт соображения.

Машина газанула и, слегка поведя задом на мокром суглинке, тронулась, набирая скорость. Саблин смотрел во все глаза. Действительно, управление броневика мало отличалось от обычного авто. Всматривался в ночь, пытаясь угадать предстоящие события. Втягивал в себя стылый воздух с запахами металла, оружейной смазки и опасности.

До КПП добрались вовремя, без пяти восемь. Площадка перед шлагбаумом освещалась мощным прожектором, часовой должен видеть водителя и офицера в фуражке, сзади двое солдат в камуфляже и со стволами. Должно быть достаточно натурально…

Тем не менее часовой, вышедший навстречу, пролаял что-то раздражённое. В голосе прозвучал вопрос. Милан встал и принялся объяснять, быстро и неразборчиво произнося слова по-немецки с силезским выговором.

Между тем в доте было темно. Настороженные глаза и ствол пулемёта из темноты щупали броневик и окружающее его пространство. Палец стрелка лежал на спуске, готовый нажать при малейшей опасности. Второй номер придерживал ленту, готовый её подать в случае необходимости. Почти невидимая щель амбразуры сливалась с тёмной махиной бетонной коробки, размывалась в тени, куда свет прожектора почти не попадал.

Саблин затаил дыхание. Прошла бесконечная минута, прежде чем слова Милана наконец возымели действие. В доте затеплился неяркий свет, и на тёмном фоне отчётливо прорезалась смотровая щель.

— Митрофанов! — сдавленно скомандовал Саблин.

Но гигант и сам знал, что делать. Вложив в пращу активированный пиропатрон, он в два молниеносных, едва заметных глазу маха раскрутил своё странное орудие и запустил «горючку» точнёхонько в амбразуру.

Этими патронами их снабдил Иоффе. Разработка лабораторий контрразведки. Особый состав сгорал за доли секунды с ярчайшей вспышкой, напрочь разлагая родопсин — зрительный пурпур в сетчатке глаза. Не уберёгшийся человек гарантированно выпадал из действительности на десять минут. Он не только слеп, но и полностью терял ориентацию в пространстве.