каждое летнее воскресенье часть дня проводил на его дачном участке. Однако, после того как шофера-телохранители два раза по гэбэшной манере ласково перепроверили у меня анкетные данные всех моих родных и других дачных соседей, я перестал приходить к Фальковым без приглашения, но как и раньше невольно наблюдал их дачную жизнь через редкий и низкий штакетник.

Папа милой девочки был неулыбчатый плотный русский мужик с толстым и красным (когда-то отмороженным) носом, простецкой физиономией, и маленькими сердитыми глазами. Он был замначальника, а потом стал начальником Лётно-Испытательного Института, вокруг и ради которого существовал город Жуковский со стопятидесятитысячным населением. За те три или четыре раза, что я оказывался вблизи него, я от него ни разу не слышал сказанных подряд трёх фраз. Правда на жену и дочь он смотрел с видимым удовольствием и сразу выполнял их редкие бытовые просьбы.

Зато его еврейская жена Лиля Михайловна (Моисеевна) была изящна, легка и вела себя как обычная всем довольная и почти молодая женщина. Это никак не вязалось с её учёной степенью доктора физико-математических наук, которую ей присудили без написания диссертации уже десять лет тому назад. А ещё через пять лет она стала лауреатом Государственной Премии СССР второй степени без публикации о награждении в открытой печати. Саша по секрету мне рассказал, что его тёща является начальником некого секретного отдела по разработке систем управления космическими ракетами.

Она приезжала на дачу со своим папой, которого все звали Мосей. На голове у Моси была цветастая шапочка-ермолка, которую вроде бы никто не замечал. Приезжал он со своей чашкой для воды и чая, тарелкой, ножом, вилкой, чайной ложечкой и бутербродами с сыром и повидлом. Мося соблюдал свою собственную диету, которую теперь я бы определил как ортодоксально кошерную. За общим обеденным столом Мося ел только яичницу со сковородки и всякую зелень. Помидоры и огурцы ему подавались целиком, и он их сам резал собственным ножом. Мося, его учёная дочь и внучка-студентка интересовались всеми видами искусства и затевали с полноценным участием Саши живые беседы, в ходе которых Мося блистал глубокими познаниями и остроумием.

Никакие вопросы «по работе» никогда не обсуждались. Однако в начале лета симпатичная Сашина тёща весело сообщила (шоферов рядом не было), что в связи с успешным испытанием (чего-то, о чём при мне не говорилось), её попросили сделать выбор между включением в группу на получение Государственной Премии СССР первой степени (или может быть даже Ленинской премии) или стать кандидатом на награждение звездой Героя Социалистического Труда. Она выбрала стать Героем, поскольку лауреатом она уже была. Всё семейство это дружно одобрило. В связи с высокой секретностью этих успехов и награждений я в разговоре не участвовал.

Уже в самом конце лета у соседей было большое и шумное застолье. Вечером, после разъезда гостей, подвыпивший Саша мне рассказал, что обмывали Лилину звезду Героя. О выходе секретного правительственного указа ей сообщили в прошедшую пятницу. Никакие рестораны не разрешены, и следующие «обмытия» пройдут у неё на работе в отделе и у них дома в Москве. Само вручение Звезды состоится наверно через два – три месяца и после него уже будет небольшой банкет в дирекции её фирмы. Слово «фирма» могло обозначать институт и номер почтового ящика. Об их названии и месте, где работала Лиля, я, разумеется, не спрашивал. Я никогда не слышал о других советских женщинах с такими правительственными наградами.

Эпизод 4. Создатели атомно-ракетной мощи России

Первое пассионарное поколение советских евреев, получивших в 20 – 30-х годах мечтаемое высшее образование, не только создало и задействовало передовые промышленность, науку и медицину. Эти евреи продолжали их двигать вперёд даже тогда, когда им стали гадить большевистские идеологи и завистники как, например, лысенковцы в агротехнике и генетике и псевдофилософы в кибернетике. После кровавой Второй мировой войны за мировое господство между национал-социалистическими Германией и Союзом Советских Социалистических Республик, агрессивное советское правительство не только не угомонилось, но и направило главные ресурсы страны на создание и поточное производство атомных бомб, снарядов и ракет, быстро доставляющих такие бомбы и снаряды в любую точку земного шара.

Конечно и здесь евреи сразу же оказались первыми и лучшими в создании советского «ракетно-ядерного щита», который другие страны всегда считали и считают дубиной в руках никому и никак неподотчётных и авторитарных правителей совдепии и теперешней России. Вообще, слова щит и защита вступают в полное смысловое противоречие (антонимы) с такими орудиями нападения, как бомбы и ракеты. Но советско-еврейские инженеры и учёные этого не хотели понимать и с энтузиазмом выполняли любые задания агрессивных советских властителей, как зайцы в цирке всегда готовы прыгать через верёвочку.

Только русский академик Сахаров испытывал ужас и чувство вины от созданной им водородной бомбы и встал в оппозицию к советской власти. За это и некоторую картавость речи почти все жители России считали его евреем. Настоящие евреи-академики помалкивали и только втихую сочувствовали Сахарову, когда его преследовали.

Об основных создателях советского ядерного оружия написаны тысячи статей и сотни книг. Почти все они носили еврейские фамилии Гинзбург, Франк, Зельдович, Харитон, Арцимович, Кикоин, Ландау и ещё много других. Евреи составляли четыре пятых академиков в самом большом по численности подразделении Академии Наук СССР – Отделении Физики. Тысячи специалистов-евреев беззаветно трудились в сверхсекретных «почтовых ящиках», расположенных, в том числе, в изолированных и не обозначенных на картах городах, которые создал в своё время Берия вместе с сетью специальных больниц и поликлиник с отделениями антирадиационной терапии. Все эти города, проектные и исследовательские институты, больницы, заводы, школы и даже хлебопекарни не только охранялись, но и управлялись КГБ, а многим работникам отрасли Министерства Среднего Машиностроения давались звания офицеров и даже генералов, хотя форму с погонами они почти никогда не надевали.

Приведём ещё несколько фамилий великих, но при жизни засекреченных и потому малоизвестных советских физиков.

Корсунский Моисей Израилевич – доктор физико-математических наук. Умер в 1976 году. Работал в областях строения атома, атомного ядра, изомерии атомных ядер. На похоронах была выставлена фотография, где на его пиджаке пять орденов Ленина, медаль Героя Социалистического Труда.

Академик Будкер Герш Ицкович. В 1977 году появилась маленькая траурная колонка в газете «Известия». Известный физик. Директор института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР. Ему дали Ленинские и Сталинские премии. В биографии перечислены созданные им импульсные бетатроны и синхротроны, электронное охлаждение протон-антипротонных пучков, Будкер ушел на фронт в 1941, имея как ученый «броню» и героически её закончил победителем.

Векслер Владимир Иосифович – академик. Ленинская и Госу-дарственная премии