— Э… профессор, простите, это как? — спросил кто-то позади Милы неузнаваемым от волнения голосом.

— Вы движетесь сквозь пространство, — объяснил учитель. — Оно состоит из пустот и объектов. Объектом может быть здание, дерево и даже человек. В момент телепортации пространство искажается, за счет этого перемещение проходит безболезненно и незаметно для всех объектов. Потеря мысленной концентрации ведет к внезапному исчезновению кротовины. Вы не можете предугадать, где окажетесь в тот момент, когда это произойдет, — в итоге велика вероятность застрять внутри стены, дерева или, как вариант, в другом человеке.

— А если там, куда мне надо попасть, кто-то будет стоять, — спросил Иларий, — я что, перенесусь прямо в этого человека?

— Разумеется, нет, — отбросил предположение профессор Шмигаль. — В спокойном и сосредоточенном состоянии вы нацеливаетесь на пустое пространство, и шансы переместиться в объект, живой или неживой, сводятся к нулю. Но стоит только во время телепортации потерять контроль над собой, как эти шансы значительно возрастают. Еще вопросы есть?

Все молчали. Ромка лениво зевнул. Яшка Берман зачем-то положил руку на живот, словно его подташнивало от переживаний. Иларий щурил глаза и смотрел в одну точку перед собой — настраивался на первый в своей жизни переход в пространстве.

— Прекрасно, — закончил свое вступление профессор Шмигаль. — Сейчас каждый из вас получит бирку с номером аудитории, в которую вам нужно будет телепортироваться. У опытного мастера Инверсий телепортация занимает в среднем две-три секунды. У вас на это может уйти до десяти секунд.

Называя фамилии, профессор Шмигаль раздал всем ребятам по маленькой вырезанной из дерева круглой бирке. Миле предстояло переместиться в башню Геродота, где обычно проходили уроки истории магии.

— Во всех аудиториях, указанных на ваших бирках, — сказал профессор Шмигаль, — на данный момент уроков нет. Специально были подобраны пустующие классы, чтобы мы с вами беспрепятственно могли провести наше первое практическое занятие по телепортации. Те, кто успешно справятся с заданием, никуда не уходят, остаются на месте и ждут.

Учитель окинул взглядом стоящих перед ним учеников.

— Если все поняли, куда нужно переместиться, то можем начинать.

Некоторые ребята переглядывались между собой, кто-то впивался взглядом в бирку, беспокоясь, как бы не забыть или не перепутать место назначения. Мила осторожно скосила глаза на Лютова: спокойный, расслабленный, но все же по глазам видно — предельно сосредоточенный. Она нахмурилась — нельзя ему уступить, ей тоже нужно сосредоточиться.

— Запомните, — напутственно произнес профессор Шмигаль, — вам не нужно представлять весь путь — только вход в кротовину и выход из нее в нужном для вас месте.

Он сделал взмах рукой.

— Действуйте.

Мила не успела даже велеть себе сконцентрироваться, чтобы представить проход в пространстве, как краем глаза уловила движение. Она машинально повернула голову и, широко распахнув глаза, застыла. Ей удалось лишь увидеть, как фигура Лютова на миг смазалась, будто размытый водой акварельный рисунок, и исчезла.

Быстро! Слишком быстро!

В первый момент она была в шоке, осознав, насколько сильно до сих пор уступает ему. Он не просто сделал все с первой попытки — его телепортация была молниеносной! Она уже привыкла к тому, как быстро телепортируется Вирт, но ведь он не был студентом на своем первом уроке телепортации!

— Ничего себе, — произнес кто-то в классе.

— Вы это видели? — вторил ему шепотом еще один голос.

— Не отвлекайтесь! — осадил учеников отдающийся эхом голос профессора Шмигаля. — Ваша задача — успешно телепортироваться! Это единственное, что должно вас сейчас волновать, как если бы от этого зависела ваша жизнь!

«Именно, — мысленно согласилась Мила. — Если я телепортируюсь позже него, я уступлю ему на шаг. Если у меня сегодня не получится ничего вообще — я уступлю ему на целую милю».

«Забудь о нем, — велела она себе. — Главное — телепортироваться».

Мила решительно выбросила из головы Лютова, а заодно все остальные отвлекающие мысли, и сосредоточилась на переходе.

«Как будто от этого зависит моя жизнь», — твердо произнес ее внутренний голос.

Она нарисовала в своем воображении класс истории магии: витражи окон, изображающие драконов, рыцарей и принцесс, высокий конусообразный потолок с балочным перекрытием, каменные стены башни Геродота. Словно протянув в сознании невидимую нить от класса истории магии к себе, она представила прямо перед собой вход, напоминающий кротовую нору.

Вперед!

Мила мгновенно почувствовала — что-то изменилось. Она открыла глаза и сразу же поняла, о чем говорил профессор Шмигаль, — темнота вокруг нее была кромешной. Ничего похожего на ночной мрак, в котором даже без луны и звезд на небе все равно можно было различить очертания домов или деревьев. Сейчас же тьма была такой, будто исчезла сама реальность, исчезло все, кроме нее, Милы. И еще… абсолютной была не только темнота, но и тишина — ни единого звука. Это было настолько пугающе, что Мила вдруг почувствовала приближение паники.

«Спокойно, — велела она себе. — Все нормально. Так и должно быть».

Она вспомнила, что профессор Шмигаль говорил о длительности перехода.

До десяти секунд.

Решив не обращать внимания на то, сколько уже времени прошло, Мила начала считать:

Раз. Два. Три…

Она сосредоточенно удерживала в воображении картину: выход из кротовой норы в класс башни Геродота.

Четыре. Пять…

Сдерживать подступающее к горлу волнение было непросто.

Шесть. Семь…

Кромешная темнота развеялась внезапно, и тотчас, не успев ничего разглядеть перед собой, Мила на что-то наткнулась. Охнув, она вдруг осознала, что падает. Мила машинально вскрикнула и полетела лицом вниз.

— Ч-черт, — вырвалось у нее, когда она поняла, что растянулась ничком и не может встать.

Перед глазами все плыло — то ли это был побочный эффект от перемещения в пространстве, то ли последствия падения. Хотя, как ни странно, она даже не почувствовала, что ударилась. Кажется, выйдя из кротовины, она наскочила на что-то большое и, нечаянно толкнув этот предмет, упала сверху.

Решив узнать, на что же ее угораздило свалиться, Мила с трудом приподнялась на локтях и открыла глаза, надеясь, что зрение нормализовалось.

В первый момент, увидев, что под ней лежит человек, Мила так запаниковала, что с ее губ уже готовы были сорваться извинения. Однако все слова прилипли к нёбу, как только она узнала глядящие на нее черные глаза.

Лютов чуть поморщился, словно только что больно ударился головой.

— Тебе удобно, Рудик? — совершенно спокойным, невозмутимым голосом спросил он.