цветы. – Спасибо за цветы и за то, что пришли сюда, а не на аэровокзал, разглядывать ваши любимые цепеллины.

- Ну, вы интересней цепеллинов, - абсолютно бесхитростно произнёс он.

Но эта бесхитростная простота и этот очаровательный букетик, а также внешний вид, который он тщательно подготовил ко встрече, немного вывели Зою из холодного равновесия, тронули деву, которую те, кто её знал близко, считали весьма опасной девушкой, даже настоящей фурией.

Но Зоя тут же взяла себя в руки, она была в одном из самых опасных для себя городов мира, свирепые и умелые враги, возможно, искали её, посему Зое было не до романов. Она шаг за шагом готовила себе помощника, и тут нельзя было давать слабину. Девушка снова улыбалась и даже прижимала букетик к своей груди, но уже вернула своё хладнокровие и произнесла:

- Ну что, герр Генрих, вы поможете мне купить зонт?

- Да, конечно, я для того и пришёл, - сразу ответил молодой человек. И добавил: – Я даже рад, что вы почему-то не можете это сделать сами. Нам, если я правильно понял, нужно идти к кладбищу Хауптфридрих.

- Да. Там находится мастерская и магазин зонтов. Но я попрошу вас, чтобы вы не только купили мне зонт, но и попросили мастера немного его изменить.

- Изменить?

- Да, - кивнула Зоя, беря стакан с лимонадом. Отпила ледяного напитка и с удовольствием выговорила: – Усовершенствовать его.

- Отлично, я сделаю так, как скажете, - согласился Генрих.

«Очень на это рассчитываю», – подумала девушка и допила лимонад.

Мать Дарья, одна из наставниц Зои, бывшая хозяйка светского салона, разбившая не одно мужское сердце, учила слушательниц и слушателей своих курсов: говорите с человеком о нём самом и о том, что его окружает и что волнует. И тогда вы быстро станете его другом. Так Зоя и поступила, она стала расспрашивать Генриха про его сестёр, как одеваются, какую музыку любят, что читают, потом про его матушку, про дирижабли и про работу; между делом через каждые пятнадцать минут она подносила букетик к лицу, нюхала цветы, восхищалась запахом и пару раз за дорогу до мастерской зонтов дважды благодарила молодого человека за подарок. А тот, рассказывая о себе всю дорогу, после её благодарностей в свою очередь делал ей комплименты:

- Вы удивительная девушка, фройляйн Гертруда.

«Вы, дорогой Генрих, даже ещё не подозреваете, насколько!», - думала Зоя и тут же удивлённо спрашивала:

- Правда? А мне кажется, я такая заурядная.

- Нет-нет, что вы, вовсе не заурядная, я это понял, едва первый раз вас увидал: вы особенная.

- И что же во мне особенного? – интересовалась дева.

- Ну, вы очень…, - он хотел сказать что-то ещё, но почему-то не решился и сказал лишь: – Вы очень быстро ходите.

- О, - Зоя удивилась. – Вот как? Я быстро хожу?

- Ну, быстрее всех девушек и женщин, которых я знаю, – признался молодой человек.

- А вы уже со многими девушками прогуливались? – усмехалась она.

- Да нет, я просто ходил гулять с мамой и сёстрами в парк и на бульвар, они вечно еле плетутся, мне приходится их ждать, - начал он и тут же спохватился. – Я тут подумал, что и среди знакомых мне мужчин не много таких, кто ходит так же быстро, как вы.

- О, значит, я быстра, – улыбалась Зоя. – Просто я училась в гимназии, где физкультуре и атлетике уделяли много времени.

- Ах вот как! А в какой же гимназии вы учились? – сразу заинтересовался Генрих.

- Она в другом городе, - отвечала дева и, понимая, что продолжать разговор о себе ей не следует, перевела тему: – А где же вы гуляете с маменькой и сёстрами?

- Ну, как правило, все самые лучшие улицы для прогулок находятся вокруг озера, - отвечал Генрих Ройке.

Так, болтая беззаботно и почти целомудренно, они добрались до кладбища, где Зоя и остановилась. В принципе, она всё могла сделать и сама – для того, что дева задумала, ей не нужен был помощник, – но с чего-то нужно было начинать. И дева решила, что это и будет первым заданием Генриха. Всю дорогу Зоя несла с собой завёрнутый в газету стилет. И лишь сейчас, в тихом и относительно пустынном месте у кладбищенской ограды, она решила развернуть газету.

- Ух ты! – тихо произнёс Ройке. Он сразу понял, что это, девушке даже не пришлось полностью вытаскивать оружие из ножен. – А я всё думаю, что там у вас в газете!

Она же, убедившись в том, что рядом никого нет, вытащила стилет из ножен и показала его Генриху.

- Роскошная вещь! – восхитился тот.

- Генрих, а теперь мне нужно, чтобы вы пошли в мастерскую…

- Вон в ту, - он указал на вывеску «Шлоссер. Изготовление и ремонт зонтов», что висела на одном из домов, которые стояли напротив кладбища.

- Да, в ту. Я хочу, чтобы вы пошли туда, выбрали самый дорогой зонт из фламандских кружев, вы его узнаете сразу, он там один, и попросили мастера вставить туда это, – она протянула ему стилет.

- Я, конечно, сделаю. Такая работа мне не составит труда, - отвечал он, осторожно и с уважением беря оружие в руки, - но, может, вы объясните, зачем вам подобная вещица?

Она ждала этого вопроса, и у неё уже был ответ:

- Дело в том, что иногда мне приходится бывать в восточной части города, а там, сами понимаете, корабли, доки, неприличные женщины, пьяные матросы, воры. И опыт мне подсказывает, что лучше там иметь под рукой что-нибудь, что может отпугнуть нехорошего человека.

- А вы ходите в порт…, - начал Генрих немного удивлённо.

- Нечасто, и только по делам моего отчима. Он думает открыть тут, в Гамбурге, своё дело и прислал меня сюда осмотреться и поискать помещение, – закончила за него девушка.

- А ваш отчим…

- Торговец скобяным товаром.

- Ах вот как, - тут Генрих ещё раз взглянул на стилет. – Значит это нужно вмонтировать в ручку зонта.

- Да, и так, чтобы в любой момент легко было его оттуда извлечь.

- А для чего эта дырочка на конце клинка?

- Это для яда; не всегда нужное количество яда можно нанести на сам клинок, тем более на клинке