Похороны Андрея организовал Сергей. Людей было много. Его отпевали в храме и священник, который его и венчал, произнес великолепную речь о том, что это была смерть настоящего христианина — «жизнь свою за други своя». Однако Марина не слышала этой речи. Она сидела, запершись в своей комнате и никого не пускала. Ей никогда в жизни не было так тяжело. Мир будто рухнул, и опустилась тьма. Не было ни лучика, ни просвета. Не было выхода. А каждый день начинался с боли. Душевной боли. Самой сильной на земле. Всю ее можно было заключить в три слова: «Андрея больше нет». Как можно было жить без него? Но солнце садилось и вставало, дыхание не прекращалось, периодически нужно было пить и даже есть. Все это было лишним и ненужным, но оно было.

Тетка не находила себе места. Она металась, как дикая кошка в клетке. Генрих — его родственники — Марина — Сергей — Трошин… И так по кругу, пока, наконец, ей не удалось переложить немецких родственников, которые требовали экскурсий и развлечений, на Сергея и Генриха. Это была хорошая идея. Серега составил план, нашел микроавтобус, оплатил экскурсовода, а Генрих возглавил делегацию.

Трошин опять настаивал на поисках женщины-убийцы с уродливым лицом. Тогда Тамаре пришла в голову мысль поискать эту женщину в косметологических клиниках.

— Наверняка, она хоть раз консультировалась о возможности пластики лица. Вот и нужно показать ее фоторобот.

— Вы правы. Я займусь этим. Дело вашей племянницы, которая теряет женихов, а теперь и мужа, весьма запутанное… У меня ощущение, что мы имеем дело с каким-то Макиавелли.

— Я поняла вас. Пока еще помню историю… Основная цель- выгода и сила, цель оправдывает средства, а моралью можно пренебречь.

— Вы хорошо разбираетесь в истории. Самоуверенность, смелость и гибкость и никакой морали.

Однако ни в одной клинике города найти женщину с таким лицом не удалось. Троепольский атаковал тетку визитами, поскольку Марина не выходила. Он приходил один, иногда в компании с Инной и Игорем. Всегда с цветами. Часто пел на гитаре, пытаясь выманить Марину на кухню. Генрих полюбил его пение и обещал устроить ему концерт в Гамбурге. Его родственники, наконец, вернулись на родину.

Дни проходили, а Марина не выходила из дома. Все было пустым, безжизненным и серым. С отцом она не разговаривала совсем. С теткой только в виде слов «да» и «нет». Так прошел январь, потом и февраль. Марина не хотела никого видеть. Следствие, как обычно, зашло в тупик. Основных версий было несколько. Первая версия — покушение на священника. Вторая — попытка уничтожить храм, потому что земля в этом месте была очень дорогой, рядом были коттеджы элиты. Трошин уперся в невероятную версию, что кто-то сознательно убивает женихов единственной дочери олигарха Дегтяренко. Тамара тоже начинала склоняться к этой версии, но найти женщину со шрамом на лице в миллионном городе очень сложно. Они с Сергеем предпринимали все возможные и невозможные попытки вывести Марину из депрессии. Это были психиатры, психологи, психоаналитики и даже экстрасенс. Но Марина не хотела с ними общаться. Отец дважды предлагал путевки в теплые страны. Нашел обучение для интернов в Англии, в престижной клинике Лондона. На все это был один ответ. Нет. Но вот, в конце февраля, приехала мать Андрея — Вероника Ивановна. Она передвигалась плохо с помощью бадика, очень болели суставы. Тамара с Генрихом упросили приехать ее и помочь.

— Здравствуй, Мариночка! — сказала Вероника Ивановна.

— Здравствуйте!

Они обнялись и долго сидели на кровати Марины, обливаясь слезами.

— Как Борис? — спросила Марина, наконец.

— Плохо. Он опять запил. А мне итак тяжело на душе, и выходить тяжело. Даже за хлебом сходить не могу.

— Я буду вам покупать хлеб и все, что нужно. Простите, что я даже не позвонила вам. Я… Не знаю, со мною что-то не так. Но это пройдет. Обещаю.

— Конечно, приезжай как-нибудь.

— Да, обязательно. Завтра приеду. Я буду помогать вам. И суставы. Я думаю, можно отправить вас в Германию. Туда, где лечился Андрей.

Она опять зарыдала.

— Не надо, Марина. Ты молодая, еще выйдешь замуж.

— Нет. О чем вы говорите? Я не выйду замуж. Ведь я люблю Андрея. И он для меня живой.

Тут в комнату заглянула тетка вместе с волшебным запахом свежей выпечки и пригласила всех на кухню. Марина в первый раз вышла почаевничать на кухню.

На следующий день она явилась в свою больницу, выслушала начальство, которое в мягкой форме пожурила ее. Она проинформировала, что вышла замуж и сменила фамилию. На ее пальце красовалось золотое кольцо. Потом она приступила к своим непосредственным обязанностям интерна. После полного рабочего дня Марина заехала в супермаркет и накупила продуктов для Вероники Ивановны. Сумки были тяжелые. Она вызвала такси.

Вероника Ивановна была рада увидеть свою сноху. Борис, весь обросший и похудевший, храпел на диване.

— Я сварю вам борщ и нажарю котлет, — сказала Марина.

— Спасибо, моя дорогая, я немного полежу, давление сегодня шпарит.

— Погода будет меняться. Может вас уколоть?

— Нет, не волнуйся, я уже выпила таблеток. Меня Андрюща полностью обеспечил всеми лекарствами, когда в свою Африку уезжал. Расписал, что и когда пить.

— Вы все-таки перемерьте давление.

— Хорошо.

Вероника Ивановна ушла в свою комнату. С кухни слышалось бряцанье кастрюль и шум воды. Довольная свекровь тихонько позвонила Тамаре и обрадовала ее.

В эту ночь Марине приснился Андрей. Сон был очень похож на явь. Андрей был очень радостный и помолодевший. Он расхваливал ее борщ и котлеты. Просил раз в неделю варить борщ для матери и Бориса. Потом много говорил про Бориса, что его вновь нужно везти в монастырь, но не в тот, который далеко. А есть поближе. Даже назвал в каком районе он расположен — Алпатовском. Марина спросила его:

— А согласится ли Борис ехать?

— А то, — сказал Андрей. — Только предложи. Я ведь молюсь за него. И за тебя, моя родная. Ты — молодчина, скоро настоящим хирургом станешь.

— Ты ведь останешься? — спросила Марина, видя, что он собирается уходить.

— Мариш, мне на дежурство, ты же знаешь, поработаю и вернусь, ты только жди.

Сон был очень хороший, и Марина не хотела просыпаться. Она приоткрыла глаза, а потом опять закрыла. В этот момент она поняла, что это был сон. Но и явь тоже. Она чувствовала это сердцем. Сердце ликовало. Андрей помнит о ней, молится и видит ее. Жизнь опять вернулась к ней. Она стала улыбаться, ходить с ребятами в кафе, на спектакли Троепольского.