одного американского солдата или один американский самолет от островной части Японии. Именно вследствие высокого боевого духа войск мы опасаемся, что, когда будет принят императорский указ о прекращении боевых действий, отдельные подразделения Китайской экспедиционной армии могут проявить неповиновение; и это обернется таким позором, что о нем будут долго помнить».

Утром 11 августа были получены доказательства, что анализ обстановки был на удивление верным. По телеграфу пришло сообщение от генерала Окамуры, командующего Китайской экспедиционной армией, военному министру и начальнику штаба. Он высказался за продолжение сопротивления. Окамура перехватил иностранное радиосообщение о капитуляции Японии и высказал мнение, что стране грозит государственный переворот. Он призвал Анами и Умэдзу продолжать борьбу. Безусловная капитуляция страны перед Китаем и вражескими иностранными державами, как утверждал Окамура, была немыслима, и она «привела бы страну, завещанную нами предками, к полному краху». Окамура был уверен, что центральные власти примут «надлежащие меры». Генеральный штаб распространил инструкции в полевых армиях по пресечению агитации и предотвращению беспорядков. Но в Токио брожение в массах и агитация продолжались.

Глава 15. Неприемлемый ответ

В первом часу ночи 13 августа редактора агентства Домэй Саидзи Хасэгаву, заснувшего за своим рабочим столом, разбудил телефонный звонок. Некий сотрудник агентства сообщил, что было перехвачено сообщение радиостанции в Сан-Франциско о том, что государственный секретарь США Джеймс Бирнс только что дал ответ союзников на заявление Японии о принятии Потсдамской декларации, и приводился полный текст ответа Соединенных Штатов.

Хасэгава поручил сотруднику скопировать текст, а сам связался по телефону с правительством, чтобы предупредить о приближении критического момента. Его первый звонок был в министерство иностранных дел. Затем он позвонил Сакомидзу, потом — в штабы армии и флота и доложил о полученном послании.

К Хасэгаве приехало более дюжины работников министерства иностранных дел во главе с Окадзаки, начальником информационного отдела министерства, и с Тосикадзу Касэ включительно, экспертом в английском языке. Министерские работники лихорадочно скопировали ответ, и Касэ вместе с Окадзаки склонились над ним, намереваясь перевести его на японский. Ассошиэйтед Пресс опубликовало такой текст ответа Бирнса:

«Принимая во внимание послание японского правительства, которое принимает условия Потсдамской декларации, но в котором имеется следующее утверждение „Понимая, что вышеозначенная декларация не содержит каких-либо требований, нарушающих прерогативы его величества как суверенного правителя“, — наша позиция такова.

С самого момента капитуляции право императора и японского правительства управлять государством будет передано Верховному главнокомандующему войск союзных держав, который предпримет такие шаги, какие он сочтет необходимыми для претворения в жизнь условий капитуляции.

От императора потребуется официальное засвидетельствование подписи правительства и Императорского Генерального штаба Японии под документом об условиях капитуляции, необходимых для выполнения положений Потсдамской декларации. Императору надлежит отдать приказ всем японским командующим армией, флотом и военно-водушными силами и всем вооруженным силам под их командованием, где бы они ни находились, о прекращении боевых действий и о полном их разоружении.

Сразу же после капитуляции японское правительство переведет всех военнопленных и гражданских интернированных лиц в безопасные места, где их смогут быстро разместить на транспортных средствах союзников.

Окончательное решение о форме правления в Японии в будущем будет, в соответствии с положениями Потсдамской декларации, принято в результате свободного волеизъявления японского народа.

Вооруженные силы союзных держав останутся в Японии до тех пор, пока не будут достигнуты цели, провозглашенные в Потсдамской декларации».

В министерстве иностранных дел читали и перечитывали документ и приходили во все большее замешательство. Они хотели четкого и ясного ответа: «Да, императорская система правления сохраняется». Вместо этого вопрос так и оставался вопросом, а условия капитуляции и оккупации страны могли, без всякого сомнения, привести в ярость военных.

В начале второго ночи Сунити Мацумото разбудил неожиданный телефонный звонок секретаря кабинета. Сакомидзу сообщил ему, что в Домэй приняли ответ союзников. Быстро одевшись, заместитель министра иностранных дел вызвал свой автомобиль и помчался в резиденцию премьера, чтобы переговорить с Сакомидзу.

К тому времени, когда Мацумото приехал, Касэ и репортер из Домэй Адати уже были у Сакомидзу. У всех был мрачный вид. Сакомидзу вручил Мацумото послание, и тот, ознакомившись с его содержанием, тоже помрачнел. Все они пришли к единому мнению, что, вероятно, Японии невозможно будет принять подобные условия. Проанализировав прочитанное, они пришли к заключению, что японская общественность непременно обратит свое внимание на фразу «право управления страной будет передано Верховному главнокомандующему войск союзных держав». Но для дипломатов самой важной частью документа было заявление, что «окончательное решение о форме правления в Японии в будущем будет… принято в результате свободного волеизъявления японского народа». Значило ли это, что появится некая форма республики? Конечно, это не давало никакой гарантии, что императорская система правления сохранится. Приняв во внимание слухи о волнениях в армии и постоянно появлявшиеся неподтвержденные сообщения о зреющих мятежах, попытках убийств ведущих общественных деятелей и государственного переворота и тому подобных вещах, Мацумото и его коллеги решили, что предложенные союзниками условия следует «проглотить не разжевывая». «Давайте „протолкнем“ их принятие в данном изложении», — призвал замминистра.

Мацумото отбыл для совещания с Того. Он взял с собой двух специалистов министерства — Андо, начальника Бюро по политическим вопросам, и Сибусаву, начальника Бюро по вопросам договоров. Дом Того располагался в токийском районе Адзабу. Около 5:30 утра Мацумото вручал министру, одетому в кимоно, текст агентства Ассошиэйтед Пресс.

Того молча прочитал все послание. Затем он указал пальцем на параграф, касавшийся формы будущего правления.

«Это ключевое условие, которое труднее всего принять», — произнес он. Мацумото, уже сев в машину, обсудил этот вопрос с Андо и Сибусавой. «Было бы наилучшим выходом не упоминать вам вообще об этом пункте», — посоветовал им замминистра. По его мнению, с которым согласился Того, оптимальнее всего было бы начать обсуждение с вопроса о временной «передаче» правления.

Вернувшись в Домэй, капитан Арима намеревался взять копию ноты Бирнса. Арима попросил перевести ее на японский, объяснив это тем, что военные моряки плохо понимают иностранные языки.

Хотя Хасэгава усомнился в этом, он все же не стал спорить, а вызвал свою секретаршу и продиктовал для нее слово в слово весь перевод. В первом параграфе он использовал японский иероглиф, означавший «подчиняться кому-либо». Когда секретарша отпечатала текст, Арима взял копию с собой для Генерального штаба военно-морского флота, а представитель армии передал вторую копию в свой Генштаб. Хасэгава послал с курьером копию Сакомидзу.

Когда Сакомидзу получил перевод Хасэгавы, он был просто потрясен. Он немедленно заявил свой протест, так как Хасэгава использовал при переводе слишком резкие японские выражения, которые, несомненно, могли настроить военных против