клише в японской политике, иногда оно понималось как неприкрытая угроза.

Молодые офицеры своим поведением напоминали тигров. Они были творением их командиров. Но теперь от этих однажды взлелеянных командованием офицеров необходимо было или избавиться, или попробовать их обуздать каким-либо кардинальным способом, но многие полагали, что добиться этого в настоящее время невозможно.

Теперь, когда горизонты Японии сузились, а конец войны приближался, в среде «молодых тигров» все больше нарастало недовольство. Они видели, как их самые дерзновенные мечтания и великие замыслы становились реальностью на ранних этапах Второй мировой войны. На самом пике военных успехов Япония владела территорией, по площади равной половине территории Соединенных Штатов с населением более 600 миллионов человек. Военные создали обширную империю и не обращали внимания на протесты министерства иностранных дел, постепенно становясь вершителями судеб кабинетов и премьеров. Сообщалось, что они проигнорировали даже мнение императора, когда армия по собственной инициативе захватила в 1931 году Маньчжурию и вызвала Китайский инцидент в 1937 году.

Они видели, как империя и власть уходят из-под их влияния, как они теряют также контроль над правительством. Перед ними замаячило поражение, которого Япония, как государство современное, никогда еще не испытывала. Но хуже всего было появившееся чувство унижения. Молодые офицеры следовали принципу гири и потому не могли принять капитуляцию. Гири — это моральная необходимость, заставляющая человека поступать вопреки собственной выгоде, которая во многом определяет поведение японцев. Это то, что мы называем «сохранить свое лицо». При этом каждый индивид не должен признавать своего поражения.

Следуя заветам гири, молодые офицеры, такие как Такэсита, Инаба, Арао, Хатанака, Ида и Сиидзаки и их товарищи, не могли и подумать о капитуляции. Они воинственно возлагали руки на эфесы своих самурайских мечей и клялись сокрушить русских и всех западных союзников.

«Молодые тигры» были готовы выкрикнуть «Банзай!» и умереть за императора и империю. Они отрицали ту истину, что империя была обречена; они сами были обречены. Их боевой клич должен был бы звучать так: «Банзай! И умри, империя!»

Многие офицеры в Бюро военных дел находились под влиянием профессора Хираидзуми из Токийского императорского университета. Об этом вспоминает полковник Хаяси. «Анами также интересовался историческими концепциями Хираидзуми. Я уверен, что Хираидзуми очень сильно повлиял на армейских офицеров в духовном отношении. Он читал курс лекций по японской истории в Военной академии и в колледже Генштаба армии. О чем бы он ни говорил, он всегда возвращался к теме гражданской войны в хронике «Нихон Сёки» и к подобным сочинениям для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что, когда император оказывался в чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах, народ помогал ему восстановить его суверенитет из чувства великого к нему уважения».

Хираидзуми был ученым-специалистом по мифам, возглавлявшим кафедру истории и имевшим многих последователей его экстремистской доктрины. Естественно, он учил о божественности императора и его блестящем наследстве, восходящем к первому императору и легендарному основателю страны Дзимму, правившему в VI веке до н. э. Основным положением его доктрины было утверждение, что Императорский путь был таким же естественным и неизбежным, как восход солнца. Движущую силу японской судьбы, учил он, было невозможно остановить. Когда заблуждавшиеся или злые советники у трона отказывались это понимать, появлялась необходимость убрать их, с тем чтобы яд их сомнений не отравил императора.

Однако сам император, как глава императорского дома и вершитель исторической судьбы японцев, мог, в чрезвычайных обстоятельствах, оказаться неспособным возглавить нацию и направить ее на верный путь (разве император Ёсихито, отец Хирохито, не был таким правителем?). В таких случаях требовалось принятие чрезвычайных мер. Например, самого императора было необходимо защитить ради его же блага, ради спасения страны и ее будущего. Хираидзуми ставил вне закона любого, кто направлял меч против императора и призывал к оружию только в случае защиты императора. Профессор считал события 26 февраля 1936 года направленными против императора, и тем самым они были незаконны. Хотя заговорщики заявили, что их намерением было, как сказано в их манифесте, «спасти Отечество, убив всех тех, кто мешал проведению Реставрации Сёва и подрывал престиж императора». Однако не могло быть никаких сомнений, что защищать императора от позора капитуляции значило действовать ради его блага. Таковы были взгляды профессора и активных «молодых тигров».

Близкие к Анами «молодые тигры», находясь под его влиянием, решили действовать. Они собрались в бомбоубежище военного министерства, чтобы обсудить положение и найти «выход из сложившейся ситуации». Темпераментный Такэсита был среди них старшим по званию и потому возглавил заговорщиков. Среди собравшихся были: подполковник Инаба и Киёси Минами — товарищи Такэситы по Военной академии, подполковник Сиидзаки и майор Хатанака — двое подчиненных Такэситы.

«Мы пришли к решению, — рассказывал Такэсита, — что фракцию пацифистов следует отстранить от власти и совершить переворот, чтобы воздействовать на императора и заставить его передумать». Какова была цель переворота? «Изолировать императора от окружавших его советников, сторонников мира, и убедить его отказаться от своего решения и продолжить войну. Мы не считали нужным убивать членов фракции пацифистов. Все, чего мы хотели, — это создание военного правительства с сосредоточением всей политической власти в руках военного министра».

Таковы были их намерения. Полковник и его сторонники хотели повернуть часы истории вспять и вернуться к ситуации до 1867 года, когда военный правитель сёгун контролировал страну, а императора, словно какую-то неудобную, но необходимую вещь, изолировав от мира, содержали в душной и изнеженной атмосфере дворца в древней столице Киото. Новым сёгуном, конечно, должен был стать Анами, а «молодые тигры», его ближайшие помощники, помогли бы ему повести страну к окончательной битве и длительной партизанской войне, которая за ней последует.

«Мы не верили, что весь японский народ погибнет в последнем сражении. Даже если решающая битва состоится в пределах страны, а императорская армия будет вынуждена уйти в горы, японцы в столкновении с врагом понесут небольшие потери. Несмотря на постоянные победы японских войск в Китайском инциденте 1937 года, общие потери китайцев были невелики. Почти все стратегически важные позиции в Китае были заняты японцами, но Национальное правительство Чунцина в Сычуани не было распущено. В случае если вся японская раса будет искоренена, ее решимость сохранить национальное государство навсегда войдет в исторические анналы. Но народ, который пожертвовал своей свободой, предпочтя ей физическое выживание, никогда не поднимется вновь как единая нация».

Вне Бюро военных дел были только три конспиратора — полковники Минами, Хосода и Хара. Последние двое были членами Генерального штаба. Заговорщики решили, что не будут контактировать с другими отделами министерства. «Не планировали мы установить связь, — рассказывает Такэсита, — и с такими