У бывших хозяев железных дорог не было ни малейших оснований обижаться на финансовое ведомство. Судите сами: за бездоходные акции Варшавско-Тереспольской железной дороги на нарицательную сумму 7,3 млн руб. их владельцы получили от казны 8,3 млн руб. облигациями 4 %-ной государственной ренты, не считая денежных доплат223.

Железные дороги сделались крупнейшей отраслью государственного хозяйства, но ими хозяйственная деятельность казны не ограничивалась — были еще казенные заводы, огромное лесное хозяйство, наконец, кредитные учреждения, принадлежащие исключительно государству. В американской прессе Российскую империю называли самым крупным строителем железных дорог, самым крупным землевладельцем и самым крупным банкиром во всем мире.

К государственному предпринимательству в XIX веке относились несколько иначе, чем в наши дни. И государственные деятели, и многие ученые мужи склонялись к тому, что выгодно поставленное казенное хозяйство, как это удалось сделать в Пруссии, позволяет умерить бремя государственных налогов и тем самым способствует процветанию частной хозяйственной деятельности. Их не смущал тот факт, что в большинстве стран — Австрии, Италии, Франции и России — государство несло крупные убытки на эксплуатации железнодорожного хозяйства. «Если бы… русское казенное железнодорожное хозяйство могло освободиться от своей хронической дефицитности, то это обстоятельство сразу упрочило бы положение русского бюджета и отдалило бы от него дефицит»224, — полагал М. И. Боголепов.

С. Ю. Витте расширил сферу государственного предпринимательства включением в него грандиозного по своим размерам винного хозяйства, о чем речь шла выше. Расходная часть сметы Министерства финансов при нем увеличилась с 120,2 млн руб. до 335,2 млн руб., или в 2,8 раза.

«В нашем Отечестве, — писал С. Ю. Витте монарху в докладе от 28 декабря 1892 года, — по особым историческим условиям его государственного сложения и развития, финансовое хозяйство не может замкнуться в строго определенных рамках, предустанавливаемых потребностями государственными в общепринятом значении этого слова. В понятиях русского народа глубоко коренится исконное убеждение, что царской власти принадлежит почин во всем, до пользы и нуждах народных касающихся»225.

К пользе народной С. Ю. Витте ни прямо, ни косвенно не относил военные расходы государства. Ужасы войны, писал он в мемуарах, постоянно увеличиваются. Однако сами войны теперь случаются довольно редко и то потому, что «…происходит постоянная война — война всеобщего вооружения, со всеми бедствиями, от сего проистекающими»: масса населения отрывается от производительного труда, лишается благосостояния, увеличиваются бедность, нищета, болезни и смертность226.

Расходы по двум оборонным ведомствам при нем росли, но скромнее по сравнению с другими. Заметнее всего повышались расходы по Морскому министерству — с 48,2 млн руб. до 98,3 млн руб.

Отметая упреки военных в «недофинансировании» оборонной части бюджета, министр финансов указывал, что Россия по произведенным ею затратам на военные надобности не только не отстает от других европейских держав, но и обгоняет их почти что по всем статьям. Если в 1892 году ее затраты на армию и флот составляли 293 млн руб., то в 1902-м — уже 421 млн руб. (увеличение на 47,7 %). Для сравнения им приводились военные расходы Германской империи, которые за тот же период времени возросли с 223 млн до 303 млн руб., или на 35,9 %227.

Аппетиты оборонных министерств разгорелись со второй половины 90-х годов XIX века, а если быть точным, то с 1898 года. Помимо обыкновенных расходов армии и флота (на перевооружение, новое судостроение и т. п.) в 1898 и 1900 годах им было выделено дополнительно 151,8 млн руб. по сметам чрезвычайного бюджета228.

***

Доходная часть чрезвычайного бюджета слагалась почти исключительно из сумм, полученных от реализации государственных займов.

Российская империя последних десятилетий своего существования стяжала нелестную славу величайшего должника во всемирной истории. Если в конце министерства И. А. Вышнеградского российский государственный долг составлял 4 млрд 905 млн 410225 руб. (счетоводы финансового ведомства выводили его с точностью до рубля. — С. И.), то в 1903 году, когда С. Ю. Витте распрощался с Министерством финансов, он выразился суммой (по официальным данным) 6 млрд 651 млн руб., увеличившись, таким образом, на 1 млрд 746 млн руб., или на 35,6 %229. В этом отношении Россия не была исключением из общего ряда — быстро росла государственная задолженность у других стран «второго эшелона» капиталистического развития: Германии, Италии, Австро-Венгрии, Японии.

Однако суммы, выделяемые ежегодно из бюджета на обслуживание государственного долга (уплата текущих процентов и погашение тиражируемых облигаций государственных займов), при некотором абсолютном росте (с 251 млн руб. в 1892 году до 287 млн в 1902-м) сократились относительно других расходных статей. Если в 1892 году они составляли 27,5 % от общей суммы расходов обыкновенного бюджета, то в 1902-м — только 16,2 %230. Относительное, а в отдельные годы и абсолютное снижение платежей по системе государственного кредита достигалось за счет конверсионных операций с облигациями русского государственного долга.

В 1894 году император подписал законодательный акт, в соответствии с которым займы могли совершаться только для покрытия расходов чрезвычайного характера. Все государственные займы Российской империи имели строго целевое назначение. Каждый сопровождался специальным законом, где были подробно прописаны и условия выпуска, и его цели. В основном займы эмитировались на общегосударственные потребности и на потребности железнодорожного хозяйства. Конверсии ранее сделанных займов относились к общегосударственным потребностям.

Операция конверсии в сущности довольно проста. Владельцу конвертируемой (или изымаемой досрочно из обращения) облигации предлагался выбор: либо получить ее нарицательный капитал наличными деньгами, либо поменять на другую, с более низким процентом дохода, но на льготных условиях. Если учетный процент (цена денег) стоял высоко и банки платили хороший доход по денежным вкладам, то держатели облигаций предпочитали наличные деньги. Если, наоборот, учетный процент снижался, а вслед за ним и ставки по депозитам — то новую облигацию.

Подготовительный период конверсионных операций пришелся на министерство Н. X. Бунге; развернулись они при И. А. Вышнеградском. Прежде всего Вышнеградским были конвертированы бумаги, выпущенные на цели выкупной операции. По условиям реформы 1861 года за уступленную крестьянам землю помещики получали от государства вознаграждение, но не наличными деньгами ходячей валюты, а специальными облигациями бессрочного характера (так называемыми 5 % и 5,5 %-ными рентами).

Для конверсии 5,5 %-ной ренты предназначался 4 %-ный внутренний заем второго выпуска на сумму 70 млн руб. кредитных.

Условия конверсии были самые выгодные. 100-рублевая облигация ренты менялась на бумагу такого же номинала с прибавкой на каждую бумагу 7 руб. наличных денег. Конверсионному 4 %-ному займу был дарован ряд льгот (пониженный процент за ссуды под нее в Государственном банке, выгодная кредитная маржа и т. п.), проценты по займу платились по полугодиям, а сам заем был сделан тиражным со сроком погашения 40 лет. По свидетельству аналитика, «…биржа вполне оценила эти выгоды, котируя в январе и феврале 1891 года (перед объявлением конверсии, слухи о которой усердно распространялись в течение всего 1890 года), 5,5 % ренту по 106,5–108 за сто, а 5 % банковые билеты, которые предполагалось назначить к конверсии тотчас же вслед за конверсией 5,5 % ренты, но на менее выгодных условиях для конвертентов, — по 103–105 за сто. Первый восточный 5 % заем, который имелось ввиду конвертировать в третью очередь на еще менее выгодных условиях, котировался всего по 102–104,5 за сто. Соответственно этим ценам улучшились цены и на 4 % займы. Так, 4 % внутренний заем 1887 года, в конце 1890 года не котировавшийся выше 92,5 за сто, с начала 1891 года быстро пошел в гору и в мае достиг 98,25 за сто. Поэтому цену в 93 за сто, по которой новый 4 % заем (совершенно аналогичный займу 1887 года, кроме срока погашения) уступался владельцам 5,5 % ренты, нельзя не признать вполне для них выгодной»231.