– Полагаю, ты получил моральное удовлетворение!

Сэм вернулась назад со стаканом виски в руках. Вид у нее по-прежнему был поверженный, но, услышав сигнал мобильного телефона, она, казалось, воспряла духом.

– Это случайно не от Линдси? – с надеждой спросил Уильям.

Сэм покачала головой.

– Нет, от подруги, которая устраивает одно мероприятие сегодня вечером в Мэйфейр.

– Вот как, и что это за мероприятие?

Сэм удалось изобразить улыбку.

– Это вечеринка для девушек, интересующихся бисексуальностью.

Шарлотта дотронулась до горла.

– Господи, что это такое?

– Это возможность для девушек, уставших от своих парней, встретиться с такими, как я. У нас обычно бывает очень классно, и я всегда ощущаю себя немного Иисусом, который несет спасение. Мой рекорд – четырнадцать новообращенных за один вечер, – с гордостью сказала она. – Правда, потом у меня язык сводило несколько дней. – Она посмотрела на Шарлотту. – Ты можешь пойти со мной, если хочешь!

Шарлотта отвернулась, пытаясь скрыть зардевшиеся щеки.

– Спасибо за предложение, но как-нибудь в другой раз.

Уильям закатил глаза.

– Ты серьезно веришь в то, что меняешь их ориентацию?

Сэм выпрямилась.

– Это ясно как день. Женщины, имеющие секс с другими женщинами, кончают в семь раз чаще тех, которые спят с мужчинами.

– Откуда ты знаешь? – скептически спросил он.

– Эмпирические исследования!

– И кто их проводил?

– Я, конечно, – победно ответила Сэм.

Уильям громко расхохотался.

– У тебя есть доказательства? Статистический анализ? Интервью?

Она покачала головой.

– Конечно, нет. Большинство респондентов хотят сохранить анонимность. Но, поверь мне, я вложила в это исследование свою душу!

Она осушила стакан виски, взяла свою куртку и подмигнула Шарлотте.

– Передумаешь – звони, – сказала Сэм. – Если пойдешь со мной, тебе будет в семь раз веселее, чем если останешься здесь, с Уильямом.

После того как Сэм ушла, Уильям и Шарлотта продолжали разговаривать. Он рассказал о том, как вырос в Хэмпстеде, где по-прежнему жили его родители, а Шарлотта выборочно поделилась воспоминаниями о своем детстве.

Может быть, всему виной выпивка, но у Шарлотты на редкость легко получалось разговаривать с Уильямом, и она приоткрылась ему намного больше, чем было ей свойственно. Призналась, что никогда не видела Сару, описала некоторые странные записи, которые нашла в тетушкиной квартире, и они вместе пытались разобраться, зачем Сара завещала Шарлотте «Риверсайд».

Когда бармен прозвонил в колокольчик в третий и последний раз, они вышли из паба и неторопливо направились в сторону дома. В лондонской ночи было что-то волшебное, как будто, когда на город спускалась темнота, он обретал новую жизнь. Было немного за полночь, а на улицах по-прежнему толпились улыбающиеся люди, и все они, казалось, куда-то спешили. Многоэтажные здания подсвечивались аккуратно расположенными точечными фонарями, создававшими театрально загадочные тени, и несмотря на то, что уже стоял октябрь, с Темзы дул теплый ветерок. Вдалеке виднелись Биг-Бен и «Лондонский глаз», свет от которого нарисовал в небе огромный синий круг.

В легком опьянении и приподнятом настроении Шарлотта смотрела по сторонам. Она чрезвычайно приятно провела время и хотела бы, чтобы вечер не кончался, но не знала, как пригласить Уильяма в квартиру Сары, чтобы он при этом не понял ее превратно.

Когда они подошли к маленькой двери в торце здания, служившей черным входом в дом, Уильям остановился. Он смотрел на нее так пристально, что Шарлотте пришлось, отвернувшись, нервно начать возиться с ключами.

– Мне было очень хорошо с тобой сегодня, – сказал он своим хриплым голосом.

Шарлотта кивнула.

– Мне тоже.

Уильям сделал шаг вперед и оказался совсем рядом с ней.

– Мне нравится беседовать с тобой.

– А мне – с тобой, – сказала она, встретившись с ним взглядом.

Несмотря на темную ночь, квартал был освещен уличными фонарями и теплым светом, лившимся из окон квартир в близлежащих домах.

Шарлотта включила самообладание. Ей по-настоящему нравился Уильям, но все это было уж слишком. Она была не готова к новым отношениям и тем более не хотела скоротечного романа, который закончится с ее возвращением в Швецию. И в то же время было невозможно тронуться с места – вопреки внутреннему голосу, велевшему уходить; ноги как будто прилипли к земле.

Уильям нежным движением руки убрал прядь волос Шарлотты, и по телу пробежала приятная дрожь. После Алекса никто так не прикасался к ней.

– Ты мне нравишься, – глухо пробормотал Уильям.

Шарлотта крепко сжала губы. Она чувствовала громкие удары своего сердца и пыталась разобраться в пробегавших по телу импульсах.

Он осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке, потом нежно обхватил лицо руками. В этот момент сердце Шарлотты билось так сильно, что, казалось, еще мгновение, и грудь взорвется. Ее обуревали чувства. Чем больше он приближался, тем тяжелее было противостоять им, но внутренний голос звучал все сильнее. Неужели она правда может поцеловать кого-нибудь, не рассказав сначала об Алексе?

Уильям медленно наклонялся к ней, все ближе и ближе. Она заглядывала в глубину его глаз и слышала, как учащается его дыхание. Казалось, они смотрели друг на друга целую вечность, прежде чем он закрыл глаза и мягко прижался губами к ее губам.

Долю секунды Шарлотта наслаждалась прикосновением. От ощущения тепла его кожи, близости тела, запаха волос ее пробила крупная дрожь. Потом, осознав, что произошло, она сделала шаг назад.

– Шарлотта? Все в порядке? – удивленно спросил Уильям.

Она замотала головой. Нельзя так поступать, не рассказав об Алексе. Но что она скажет? «Кстати, о птичках, мой бывший парень умер. Или, точнее, мой муж, мы были женаты. А теперь можно продолжать целоваться».

– Прости, – пробормотала она, вставив ключ в замок и отворив дверь. Перед тем, как удалиться, она последний раз взглянула на Уильяма и поспешила вверх по лестнице.

Лежа на неровном диване, Шарлотта перевернулась на бок, и Теннисон, которому не нравился ворочающийся матрас, недовольно вздохнул.

Тревога о произошедшем в этот вечер не давала ей заснуть. Несколько раз она собиралась пойти к Уильяму, чтобы объясниться, но потом понимала, что слишком пьяна, и останавливала себя.

Перед тем как Шарлотта, наконец, заснула с Теннисоном, растянувшимся у нее на груди, она успела продумать целый разговор об Алексе. Все, что ей оставалось сделать, это протрезветь и набраться смелости, чтобы обсудить этот вопрос с Уильямом.