Он не отпускает меня, но его тело напрягается.

– Она тебе это рассказала?

– Я беспокоюсь за тебя, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, но я не знаю, что я могу для тебя сделать.

– Тебе не нужно ничего делать. – Тут он отпускает меня, отстраняется и садится, уставившись в стенку.

– Нет, я должна что-то предпринять, потому что, возможно, тебе нужна помощь. Я не знаю ни одного человека, который бы заходил в шкаф и оставался там. Ты должен побеседовать со своим психологом или, например, с Кейт. Ты можешь поговорить и с моими родителями, если хочешь.

– Нет, этого просто не может быть. – Его глаза и зубы словно горят сине-белым огнем в ультрафиолетовом свете.

– Я пытаюсь помочь тебе.

– Мне не нужна помощь. И я не Элеонора. Не пытайся спасти меня только потому, что тебе не удалось спасти ее.

Я начинаю раздражаться.

– Так нечестно.

– Я только хотел сказать, что у меня все в порядке.

– Правда?

Он пристально смотрит на меня, жестко, жутко улыбаясь.

– А ты знаешь, я готов отдать все на свете, чтобы хотя бы один день побыть тобой. Я бы просто жил себе и жил, ни о чем не беспокоясь, и был бы благодарен судьбе за то, что имею.

– Просто потому, что мне не о чем волноваться? – Он молчит и просто смотрит на меня. – Потому что о чем вообще может беспокоиться Вайолет? В конце концов, умерла-то ведь Элеонора. А Вайолет до сих пор жива. Ее пощадили. Она счастливая, и у нее вся жизнь впереди. Счастливая, везучая Вайолет.

– Послушай, большую часть своей жизни я прожил с ярлыком. Я фрик. Я псих. От меня одни неприятности. Я задира. Я подставляю людей и постоянно подвожу их. И не вздумайте сердить Финча, что бы вы там ни делали. Когда он не в духе, это опасно. А еще он может становиться злым. И непредсказуемым. Или вообще сумасшедшим. Но я не коллекция симптомов. И я не жертва воспитания неадекватных родителей или тем более неких паршивых химических реакций в организме. Я не проблема, не диагноз, не болезнь. И я не являюсь чем-то таким, что требует немедленного спасения. Я человек. Я личность. – Снова эта жуткая улыбка. – Могу поспорить, что ты уже жалеешь о том, что выбрала именно тот день и именно ту самую колокольню.

– Не надо так. Не надо быть таким.

И тут улыбка исчезает с его лица.

– Я ничего не могу поделать. Я такой, какой есть. Я предупреждал тебя, что это произойдет. – Но вместо того, чтобы стать холодным, его голос почему-то кажется мне сердитым, а это еще хуже. Создается такое впечатление, что он перестает чувствовать. – Ты знаешь, сейчас мне тесно в этом шкафу. Наверное, тут все же не так много места, как я думал раньше.

Я встаю.

– С этим я могу тебе помочь.

И я с шумом распахиваю дверцу шкафа, прекрасно понимая, что он не может последовать за мной наружу, хотя про себя я не перестаю повторять: «Если он на самом деле любит тебя, он найдет способ выйти отсюда».

После ужина, перед тем, как мыть посуду, я говорю родителям:

– Я хочу вам сказать кое-что важное, что вы обязательно должны знать.

Мама снова садится за стол. По тону моего голоса она сразу понимает, что бы я сейчас ни начала говорить, ничего хорошего ждать не приходится.

– В самый первый день после каникул я сама забралась на колокольню. И там встретилась с Финчем. Он тоже был там, наверху, но это именно он уговорил меня вернуться назад, потому что когда до меня дошло, что я наделала, я буквально остолбенела от страха и не могла пошевельнуться. Я бы точно упала вниз, если бы не он. Но этого все же не произошло, и только благодаря ему. А теперь он сам находится на этом крохотном выступе. Не в буквальном смысле, конечно, – быстро добавляю я, глядя на папу, чтобы он тут же не рванул к телефону. – И мы должны ему помочь.

– Значит, ты все-таки встречалась с ним? – настораживается мама.

– Да. Простите меня. Я понимаю, что вы расстроены и сердитесь на меня, но я люблю его, он спас мне жизнь. Вы потом мне подробно расскажете о том, как вы несчастливы со мной и как я вас все время подвожу, но сейчас я должна сделать все возможное, чтобы с ним было все хорошо.

Я рассказываю им все. Мама звонит матери Финча, оставляет голосовое сообщение, потом вешает трубку и говорит:

– Мы с папой подумаем, что можно сделать. У нас в колледже есть психиатр, хороший знакомый отца. Да, ты нас сильно расстроила, но хорошо, что ты ничего не скрыла. То, что ты нам все рассказала – очень хорошо. Ты поступила правильно.

Я лежу на кровати в своей комнате и не сплю. Я переволновалась. Когда сон все-таки начинает наваливаться на меня, я продолжаю ворочаться с боку на бок и в итоге вместо нормальных сновидений вижу обрывки кошмаров. Я просыпаюсь среди ночи и снова уплываю куда-то, и уже сквозь сон что-то слышу. Это тихие, далекие звуки, будто камешек попал в мое окно.

Но я не вылезаю из постели, потому что там холодно, да и ни к чему это, ведь звуки мне только снятся. Они ненастоящие. «Не сейчас, Финч, – произношу я в своем сне. – Уходи».

В этот миг я окончательно просыпаюсь и думаю: «А вдруг он действительно был там? А что, если он на самом деле выбрался из своего шкафа и приехал ко мне?»

Но, выглянув в окно, вижу только пустынную улицу.

Я провожу весь день с родителями, настойчиво проверяя «Фейсбук» в надежде увидеть новое сообщение. В остальное время я занята либо уроками, либо работой над «Зерном». От всех девчонок приходят положительные ответы на мое предложение о сотрудничестве. Да, да, да. Но я пока не отвечаю им, эти письма так и лежат во входящих.

Мама время от времени звонит по телефону, пытаясь все же поймать миссис Финч. Так ничего и не добившись к полудню, они с папой решают поехать к Финчу домой. На стук в дверь им никто не отвечает, и им приходится оставить записку. Психиатру (почему-то) везет больше. Ему удается переговорить с Деккой. Она просит доктора подождать, а сама идет в комнату к брату, чтобы проверить, там ли он, или, может быть, он в своем шкафу, но потом говорит, что его нет дома. Интересно, где же он все-таки прячется. Я посылаю ему сообщение, в котором прошу прощения за свое поведение. Наступает ночь, но ответа от него я не получаю.

В понедельник меня встречает в школьном коридоре Райан и провожает до кабинета русской литературы.

– Ты получила ответы от колледжей, в которые отсылала запросы? – интересуется он.

– Парочку получила.

– А как там Финч? Как ты думаешь, получится так, что вы окажетесь вместе? – Он старается казаться доброжелательным, но я чувствую: он что-то скрывает. Может быть, он втайне все же надеется услышать от меня: «Не знаю, мы с Финчем уже больше не встречаемся».

– Я не совсем уверена, что все знаю о его планах. Мне кажется, он и сам еще точно не знает, чем будет заниматься.