через метров двести увидев на дороге труп. Огляделись, подошли. Дааа, не повезло мужику, прям чёрная полоса. Лицом в снег с простреленной головой лежал наш давешний знакомый.

— Кто ж его так? — оглядывая следы хмуро сказал Боб. — И зачем?

Натоптано вокруг было изрядно, но чуть дальше были и несколько странных следов, как будто кто-то сидел на коврике. А меня от осенившей догадки пробил озноб.

— Молились они тут. Видимо, чтоб два раза не останавливаться.

Боб выматерился.

— Идти надо. Чует моё сердце, с барахлом своим мы распрощались. Бля, не лес, а проходной двор! В сезон охоты народу меньше!

Это да. Вряд ли эта компания пройдет мимо, не заглянув в наш фигвам. А там были и вкусности, и полезности. И, что характерно, без хозяев. А может, это и к лучшему. А то мало ли, лежали бы мы рядом с Ермеком. Тем более, что череп пожилому казаху продырявили явно не с двенадцатого калибра. Уж больно аккуратная дырка.

Дальше мы двигались, прижав приклады к плечу. Я внимательно смотрел по сторонам, подкидывая оптику к лицу. Боб забрал у меня бинокль, и чуть ли не шел с ним у глаз, спотыкаясь, от чего наше продвижение стало совсем медленным. Но пока убийц мы не видели, их следы шли ровно по профилю, в сторону вроде никто не уходил.

А еще через некоторое время мы с тоской разглядывали разоренный лагерь. Сволочи вымели всё подчистую, даже сняли с жердей ковер и баннер, оставив, правда, клеенку и занавеску. И воспользовались баннером и ковром как салазками, накидав наше добро на него и потащив за собой следом, видимо, привязав на веревку. Правда, они не нашли засыпанное снегом оружие. Радости от этого было мало, потому что жрать старые стволы неудобно и не сытно.

На вопрос “и чё делать то будем, братан?” я психанул и нахамил Бобу, мол, я что тебе, сверхразум что ли, чтобы всё знать?! Но потом меня немного отпустило.

— Борька, барахло надо отбивать. Мы без него просто сдохнем. Замерзнем. Через Иртыш нам пока не перебраться, и не переплыть — лед уже становится, но еще слабый. Значит, надо будет где-то пережидать. Не замерзнуть, не сдохнуть с голодухи, не нарваться на бандосов или военных. Не лезть в деревни, там точно пристрелят, просто из страха заразиться. Или мы там подхватим заразу. Значит, надо пересиживать в лесу, где-нибудь на берегу. А без шмоток нам хана.

— Ну и правильно, — подумав, согласился товарищ. — Только через пару часов стемнеет. Надо шевелиться.

Я выкопал из-под снега калаш, закутал в занавеску “поросёнка”, прикрутил оба ствола к сидору. Остальное закопал снова и мы рванули по следу. Но уже через пол часа нырнули в подлесок — впереди началась стрельба. Гулко бухали гладкие, звонким кнутом щелкали нарезные.

Боб явно обрадовался и даже оскалился. Пока враг занят, можно подойти поближе. Согнувшись и прячась за деревьями, мы пробрались через лесок и завалились под большими ёлками, оглядывая картину боя.

На поле в снегу лежали убийцы Ермека, голов десять, не меньше, коротко и четко, с отсечками, стреляли в суетящихся в лесу фигурки. Те, в свою очередь, огрызались явно из гладких стволов, и при этом пытались подойти поближе через кусты и подлесок. Виднелись несколько неподвижных фигурок в снегу, непонятно чьих.

— Эти кавказцы какие-то, а в лесу казахи. — сказал Боб, не отрываясь от бинокля. — Похоже, расклад ничейный.

Это я уже тоже увидел. Казахам не подойти — у кавказцев оружие лучше. Но казахов больше, а в лесу двенадцатый калибр ничуть не хуже нарезняка кавказцев. Правда, неизвестно количество патронов у бойцов.

— Лысый, а вон наш хабар — Боб показал чуть левее и дальше лежащих кавказцев заснеженный баннер с кучей барахла. Я пригляделся — точно оно. Сразу не увидел, потому что на вещах насыпался снег.

— Боб, этих козлов надо мочить. Просто так мы его не возьмем.

В это время кавказцы стали отползать назад, прикрывая друг друга. И отползать как раз от нашего барахла, которое теперь оказалось между ними и казахами.

— Боб, давай начнем с крайних, а с казахами попробуем договориться. Всё-ж за их главу отомстим, да и помогли. — Я залег поудобнее, уперев цевье СВДухи в старый пень, и плавно надавил на спуск. Одна фигура споткнулась и упала. Тут же прицел на вторую. Рядом затарахтел калаш Боба.

Кавказцы запаниковали и ломанулись в сторону, стараясь сбежать и от нас, и от Ермековой родни. Но в это время в лесу, где они засели, закипела стрельба и началось нездоровое оживление.

— Бля! Это еще что за хрень?! — выразил Боб общую мысль. А там снова закипело месилово. Несколько фигурок с дальней стороны подлеска выскочили и попадали в снег, раскидывая кровавые брызги. Кавказцы драпали уже метрах в четырехстах, казахи о них словно забыли. Подкрепление кавказцев? Не похоже, иначе зачем так рвать когти?

А в лесочке уже чуть ли не в рукопашную сошлись. Я неосторожно дыхнул на прицел, и теперь страшным шопотом орал прилипшему к биноклю Бобу — ну что там?!

— Бля, Макс, там тоже казахи. Война в полный рост. Одни мочат других.

— Твою мать! Похоже родственный междусобойчик. Родня Ермека и родня невесты? — предположил я.

— Да похер. Нам шмотки забрать надо! — Боб четко расставлял приоритеты.

Я поглядел на сиротливо валяющийся ковер. Движуха у казахов застопорилась, мужики прятались за деревьями и палили друг в друга со всех стволов. Бежать за ковром было бы самоубийством. Пристрелят не те так другие.

А между тем начало уже явственно темнеть. В лесу это стало очень заметно. Еще пол часа, и всё — дальше на ощупь. Мысли лихорадочно метались. Дождаться темноты и забрать ковёр? Но в лесу темнее, а на белом снегу мы с Бобом будем как на ладони. Подстрелят. Подождать, чем дело закончится? И там уже решать? Но, ссука, лежать на снегу совсем тоскливо. Мерзнем, причем всё сильнее и сильнее. И когда придется шевелить булками, мы просто будем едва ползти. Боба вон уже потряхивает. А ковер еще утащить надо, на нем тоже всякое навалено, и, судя по всему, кавказцы еще и своего добавили. Что делать то?

Между тем казахи, воевавшие недавно с кавказцами, дрогнули и побежали. По заснеженной грунтовке, в нашу сторону, что интересно.

— Макс, может поможем этим? — Боб махнул рукой на бегущих. — А они не будут против того, что бы мы забрали своё барахло?

— Проще этих перестрелять, а с теми договариваться. — буркнул я. — Кто их там нахрен разберет,