– Да, это-то я помню прекрасно, Адольф, – поспешил заверить перепугавшийся Тот, опасаясь появления подозрений фюрера, что он – какой-то ненастоящий Тот. – Я понять не могу, откуда эти молодцы взялись… с такими лицами и при этом в эсэсовской форме? Вот их происхождение и появление именно здесь, в Германии, я, возможно, и подзабыл.

– Ох, склерозник ты наш! Не бережешь ты себя совсем! Тебе бы отдохнуть надо, а то совсем замотался, поэтому и не помнишь ничего, – задорно ответил фюрер и легонько похлопал по плечу сидящего рядом Тота. – В общем, искали мы, искали место, где возможен контакт с миром иным и силой иной, которая может оказать положительное для нас влияние на ход событий здесь, на Земле. Миссию выполнили только наполовину. Шамбалу, как ты помнишь, не нашли. Зато адепты ордена Люцифера согласились поддержать нас. Так эти «зеленые люди», посланцы Агартхи, и появились вскоре в Берлине, и я сколотил из них свою личную охрану.

«Ах, эти молодцы еще и из ордена Люцифера! Чудесная у меня компания! Ничего не скажешь», – подумал про себя Тот и спросил фюрера:

– А почему один, который на переднем сиденье, в зеленых перчатках?

– Так это их главный. Вот и носит зеленые перчатки. Других знаков различий у них нет, – ответил фюрер, явно довольный от того, что освежил память Хранителя Кристаллов.

– Ну и как они тебя охраняют? Нормально? – поинтересовался Тот.

– Да, пока не жалуюсь. Я не всегда под их охраной нахожусь. Но вот сегодня именно их с собой беру. Миссия у нас специальная, магическая. Пусть и охрана будет соответствующая.

– Понятно. Значит, это тибетцы. А кто хоть они по вероисповеданию, эти выходцы из ордена? – поинтересовался Тот скорее из любопытства, чем для каких-то целей.

– Говорят, буддисты они, – ответил Гитлер. – Хотя мне вообще все равно, кто они по вероисповеданию. Я создал свою собственную новую религию, и они меня вполне поддерживают. Мне этого более чем достаточно. Поэтому на их вероисповедание мне просто наплевать. Буддисты они или кто-то еще… Все религии вот-вот уйдут в прошлое. Моя только останется.

«Да какие они на фиг буддисты? – подумал Тот, который уже ознакомился с изменениями, которые произошли в мире за пять тысяч лет, в том числе и в религиозном плане. – Чтобы буддизм поддерживал насилие? Это не буддизм, а псевдобуддистская ересь. Точно такая же ересь, как и твоя новая религия, которую ты создал. Это – не религия, это – секта. Поэтому ты и считаешься тут мессией. Секты тем и отличаются, что ее лидеры провозглашают себя божеством».

– Все кресты на церквях скоро поменяются на нашу свастику. В сущности, не так уж и значительно различие между ними. Вот и пытаемся добиться, чтобы с амвона вещали только одни дураки, а слушали их одни старухи. Здоровая крепкая молодежь уже пошла за нами, поскольку она как никто нуждается в сильном лидере… Во мне… Потому что именно я – новый мессия, посланный на Землю, чтобы спасти мир, – будто бы развивая мысли Тота, продолжал свою речь фюрер.

– А вот скажи-ка мне, Адольф. А когда ты впервые почувствовал себя мессией? И как это произошло? – спросил Тот, пытаясь сделать свой голос как можно более непринужденным, поскольку вся душа его бунтовала против того, что он сейчас услышал от фюрера.

– Ой, да давно. Еще до войны первые видения и голоса начались. А потом уже ты мне начал являться и подтвердил мою уверенность в своем особом предназначении. Я еще в детстве о чем-то подобном догадывался, когда мечтал стать священником и меня отдали в школу при Бенедиктинском монастыре. Мне повезло. Настоятелем монастыря, как ты помнишь, был почитатель древних языческих культов. Так что библейские сюжеты сменились магическими символами, вместо распятия – кельтский крест и восточная свастика. И слава богу! Я часами изучал все эти магические символы и знаки. Именно тогда у меня впервые возникли мысли об обретении магической власти над миром, и я начал догадываться о своем особом предназначении. И, как ты видишь, не ошибся. Я развивал все свои способности, как мог, и стал тем, кем стал. Для меня нет ничего невозможного. Не это ли главное доказательство того, что мои предчувствия и видения о своей особой миссии – чистая правда?

Тот промолчал и ничего не ответил на эти рассуждения фюрера о своем великом предназначении изменить мир. Он хотел перевести разговор в другое русло. Во-первых, Хранитель Кристаллов понимал, что переубедить Адольфа в этой его уверенности он не сможет как минимум до тех пор, пока удача улыбается фюреру и пока массы в большинстве своем разделяют его точку зрения о том, что именно он – новый мессия. Во-вторых, от этой темы Тота уже подташнивало. Поэтому, воспользовавшись тем, что и фюрер замолчал вслед за ним самим, Хранитель Кристаллов решил переключиться на Гиммлера, поскольку по данной персоне у него тоже было много уточняющих вопросов.

– А я вот сижу и думаю, Адольф, – нарушил молчание Тот и увидел, как фюрер неожиданно вздрогнул от звука его голоса, поскольку уже успел погрузиться сознанием в мир своих мечтаний и фантазий. – А вот что за человек твой Гиммлер? Раз уж мне сегодня светит с ним познакомиться, хотелось бы услышать твое видение его отличительных черт. Как бы ты охарактеризовал Гиммлера?

– Генриха охарактеризовать??? Ха-ха! Это невозможно, Тот, – задорно ответил фюрер и так заливисто рассмеялся, что пару раз даже подвизгивал. – Гиммлер – крайне загадочный персонаж, и у него слишком много характеристик, чтобы я так вот разом взял и охарактеризовал тебе нашего Генриха. Кто про него что только не говорит! Кто-то из моих приближенных называет его злым духом фюрера. Кто-то считает Генриха абсолютно потусторонним явлением. А кто-то искренне верит в то, что Гиммлер – вообще не человек! Так что, Тот, выбирай любую характеристику, которая нравится.

– Да уж, действительно загадочный персонаж, судя по оценкам, которые ты мне привел, Адольф, – ответил Тот, поражаясь, что, несмотря на озвученные опасные качества Гиммлера и патологическую подозрительность фюрера, Гитлер все равно так положительно относится к нему и фактически восхищается им. – Но вот все же почему ты его так ценишь и так доверяешь ему? Почему не боишься наделять его такой большой властью? Раз он такой неоднозначный и непростой, не стоит ли быть поосторожнее тебе с ним, Адольф?

– Понимаю, к чему ты клонишь, Тот, – ответил фюрер и замолчал на какое-то мгновение. – Тем не менее Гиммлера я не опасаюсь. Вот кого угодно готов подозревать, но только не Генриха.

– Ну, позицию твою я вижу, Адольф. Но для меня она выглядит не более чем самоуверенностью и легкомысленной доверчивостью. И выглядеть она так будет в моих глазах до тех пор, пока я не услышу от тебя сколь-либо логичных аргументов, – не унимался Тот, поскольку, зная, кто и что натворит в ближайшем будущем, он вполне рассматривал вариант поссорить Гитлера с Гиммлером, как один из способов хотя бы частичного предотвращения трагических последствий для всего мира.

– Эх, Тот, вот если бы кто-то из моего аппарата пришел бы с такими бездоказательными наговорами на моего Генриха клеветать, повесил бы такого говоруна, как собаку, – ответил фюрер и снова рассмеялся. – Но тебе, так и быть, объясню. Понимаешь, Гиммлер вне подозрений. Во-первых, он проверенный-перепроверенный. Во-вторых, он полностью разделяет мою идеологию. И наконец, в-третьих, он тотально мне предан. Собственно, именно из этого проистекает его полное разделение моей идеологии. И именно это является тем самым, за что я его так сильно ценю и доверяю ему.